— Это справедливо в такой же степени, Умэдзу, — тут же отозвался министр иностранных дел, — как и то, что Великая Империя в одночасье оказалась в середине сорок пятого один на один против сверхмощного блока, противостоящего грозной «оси». Берлин — Рим — Токио.
Начальник Генштаба армии снова вернул разговор на «круги своя»:
— Надеюсь, Того, вы разделяете моё мнение об исчерпании наших людских резервов?
«Первый дипломат» Японии, однако, пошёл ещё дальше и откровенно заявил:
— Как это ни печально, Умэдзу, но я считаю наши новые формирования ненадёжным войском, на которое не стоит чересчур уповать. Если Советы обрушат на Квантунскую армию сверхмощные удары, то всё свежие дивизии, сформированные из наших колонистов в Китае, корейцев и русских белогвардейцев, тотчас разбегутся. Какими силами тогда Генштаб армии закроет образовавшиеся бреши?
— Вы более чем правы, Того.
Телеграмма от посла Сато из Москвы не поступила в Токио и 17 июля. Премьер-министр Судзуки справился у «первого дипломата» Японии:
— Приглашение из Москвы всё ещё не поступило, Того?
— Нет, господин премьер-министр. Надежды мизерные, что мы вообще его получим, — сам тон ответа министра иностранных дел подтверждал, что так, видимо, оно и случится.
— А может, всё же напомнить Сато о наших тревогах? Время уходит, а мы из месяца в месяц не можем никак договориться о чём-то конкретном ни с американцами, ни с Советами, — посетовал Судзуки.
— Мы утратили политическую инициативу, господин премьер-министр. Так тяжёлая война распорядилась с судьбой Великой Империи.
— Но будем ждать, Того. Я всё же лелею некоторую скромную, но стойкую надежду.
Вечером 18 июля посол Сато был приглашён в наркомат иностранных дел СССР и из уст того же заместителя наркома Лозовского получил ответ на недавнее письмо премьер-министра Судзуки и послание императора Хирохито. Он не порадовал японского дипломата.
Лозовский заявил, что Советское правительство внимательно изучило оба документа с японской стороны и пришло к однозначному заключению, что в позиции Японского правительства существенных изменений не произошло. В послании императора не нашли отражения ни цели визита принца Коноэ, ни его фактические полномочия. В итоге аудиенции заместитель наркома иностранных дел СССР констатировал: «Советское правительство не видит возможности дать какой-либо определённый ответ по поводу послания императора Японии, а также миссии князя Коноэ».
Весь следующий день посол Сато мучительно ломал голову над текстом «коварной телеграммы», которую должен был срочно отослать в Токио. Он достаточно понимал, что срыв важной миссии экс-премьера Коноэ в Москву может больно ударить и по его дипломатической репутации. Посол Японии впал в депрессию, понимая, что фактически это был отказ в доверии не столько ему лично, сколько его стране, снискавшей позорные титулы милитариста и агрессора… Сато отправил телеграмму в адрес министра иностранных дел Того вечером 19 июля, обосновав отказ в приёме делегации принца Коноэ тем, что японские соображения носят слишком общую форму и не содержат каких-либо конкретных предложений. Советы не желают приобрести репутацию каких-то «сиюминутных сепаратистов».
Настойчивость, которую демонстрировал в середине лета премьер-министр Судзуки, добиваясь ускорения темпов третьей мобилизации, принесла некоторые плоды. В течение второй декады июля были закончены формированием ещё три пехотных дивизии и две смешанных бригады. Высший совет по руководству войной и эти формирования направил на усиление 1-го фронта генерала Кита, чтобы исключить любые неожиданности на опасном Приморском направлении. Командующий Квантунской армией генерал-лейтенант Ямада поддержал обоснованное решение Высшего совета. Он также предложил военному министру генералу Анами быстрее решить вопрос о подчинении ему войск 17-го фронта генерала Кодзуки, дислоцированных в Корее. Это позволяло штабу Квантунской армии доработать план обороны северокорейского побережья и иметь в качестве ближайшего оперативного резерва ещё семь пехотных дивизий и две смешанных бригады. Они насчитывали свыше ста тридцати тысяч человек.
Но выявились и вопиющие недостатки форсированной мобилизации всего пригодного к службе мужского населения метрополии и подвластных территорий. 20 июля, докладывая о новых войсковых формированиях премьер-министру Судзуки, начальник Генштаба армий генерал Умэдзу посчитал необходимым сообщить председателю Высшего совета по руководству войной о том, что военное министерство вынуждено было принять принципиальное решение о расформировании обоих отрядов из русских белогвардейцев, ввиду их крайней политической ненадёжности. Судзуки утвердил принципиальное решение: «Великой Империи требуются только надёжные во всех отношениях войска».
В тот же день, вооружившись коммюнике об открытии Потсдамской конференции глав правительств Советского Союза, Соединённых Штатов Америки и Великобритании, премьер-министр Судзуки и министр иностранных дел Того более часа обсуждали возможные последствия форума победителей для Великой Империи. Они пришли к единому мнению, что на конференции непременно встанет и «японский вопрос» и, скорее всего, в плане требования о безоговорочной капитуляции. Так что, надо быть готовыми к самому худшему. Становился понятным обрыв всех контактов на «дипломатическом фронте». Было не до Японии.
Утром 21 июля сам император Хирохито справился у премьера Судзуки, поступили ли какие-нибудь сообщения из Москвы. Премьер-министр доложил, что Советы отклонили возможность переговоров с делегацией принца Коноэ под предлогом их «беспредметности»…
Поиск мира «любой ценой» стал для Токио единственным исходным вариантом, чтобы с наименьшими потерями снасти лицо Великой Империи, и вообще выжить японской нации.
Глава VI
Фронты готовы наступать
1
Задачи 9-й, 10-й и 12-й воздушных армий, а также 19-го отдельного дальнебомбардировочного авиакорпуса на Дальневосточном театре военных действий были сформулированы Ставкой предельно чётко: завоевать господство в воздухе и надёжно прикрыть от ударов с воздуха главные группировки войск фронтов; ударами по железнодорожным объектам, эшелонам и автоколоннам сорвать манёвр резервами противника; содействовать сухопутным войскам при прорыве системы укрепрайонов и развитии успеха в глубину; ударами по штабам и узлам связи нарушить управление войсками; систематически вести разведку. Боевые действия авиации планировалось вести в форме авиационного наступления.
Анализ соотношения сил сторон, специфика условий предстоящей боевой работы показывали, что поставленные задачи выполнимы при чётком взаимодействии всех звеньев мощной авиационной группировки, в короткий срок сосредоточенной на Дальнем Востоке. И командующий ВВС Главный маршал авиации Новиков неуклонно добивался от авиационного командования всесторонней подготовки к их выполнению. Вместе с ним слаженно работал весь состав его полевого штаба — генералы и офицеры Дагаев, Стерлигов, Кожевников, Коротков, Колесников, Успенский, Андрианов, Жданов, Смирнов.
