Или возьмем 26 сентября 1905 года. Европейские газеты пишут о последствиях Портсмутского мира, о расторжении шведско-норвежской унии и о тысяче совсем уж мелочей. А в этот день, между прочим, в журнале «Annalen der Physik» вышла статья молодого ученого с никому ничего не говорящей фамилией «К электродинамике движущихся тел», произведшая революцию в науке.
А знаете, что было главным событием 33 года нашей эры?
Ну, подумайте.
Какой-то «штейн»
Неправильный ответ. Мало ли кого там распяли в захолустной провинции. Кому это вообще интересно? А в Риме разразился финансовый кризис. Возросла стоимость кредитования, подорожала недвижимость, обострился дефицит ликвидности. Много солидных людей разорилось. В общем, ужасная катастрофа.
Очень возможно, что то же самое происходит и прямо сейчас, думал я, гуляя по тоскливой Альгамбре. Кто-то сегодня сделал эпохальное открытие, которое перевернет мир, а нам и невдомек. Кто-то, кого потомки признают величайшим светочем нашего времени, только что скончался непризнанным. Вот я задел плечом незнакомого человека, пробормотал «извините» и пошел себе дальше. А это тот, кто через двадцать лет спасет человечество. Или, может быть, погубит. И поди знай.
Лица, которых больше не бывает
07.04.2013
Ничего, если я еще покатаюсь на любимом коньке — порассуждаю про старые (на этот раз самые старые) фотографии? Пугать покойниками не буду, не бойтесь.
Когда-то я уже писал, чем меня так интригуют антикварные снимки. Знаю, это звучит по-дурацки, но для меня они являются несомненным доказательством того, что прошлое действительно существовало. Портреты, сделанные живописцем, интересны мне, только если мастер особенно хорош или объект чем-то прославился. Но в любой фотопортрет 19 века я могу вглядываться подолгу. Это материальная тень человека, запечатленная на пластинке. Всё, что осталось от давно завершившейся жизни.
В ателье дагерротиписта
Чем старее карточки, тем они мне милее. Поэтому больше всего я люблю самые первые портреты — дагерротипические.
С них смотрят (чаще всего прямо на меня) лица двух типов.
К первому относятся те, которых больше не бывает. И таких большинство.
Мы очень изменились за полтора с лишним века, потому что сильно эволюционировала жизнь. Из-за нездоровой диеты, слабо развитой медицины, необустроенности быта люди выглядели иначе. Была другая мимика — люди меньше улыбались и не играли в приветливость. Хуже ухаживали за кожей. Были заметней следы перенесенных болезней. Старели раньше. Острее ощущали хрупкость бытия. И так далее, и так далее.
Лица, которых больше нет, выглядят, например, вот так:
А таким, наверное, был портрет Настасьи Филипповны, поразивший князя Мышкина:
Сейчас подобные фамм-фаталь перевелись. Нынешние выглядят совсем иначе.
К той же категории — снимков из другой жизни — принадлежат курьезные фотографии, свидетельство перемены нравов и представлений об интересном.
Вот железнодорожный рабочий Филиас Гейдж гордо показывает штырь, которым вышиб себе глаз и продырявил башку. Травма сделала Гейджа знаменитостью — он выжил после уникальной по тем временам черепной операции.
1848 г.
А это звезда фрик-шоу — «Бородатая Леди из Женевы»:
1853 г.
Фотошоп 19 века: явление призрака. Обратите внимание на волосы дыбом.
Первая «обнаженка» появилась сразу же, как только камера научилась снимать людей. О, какой был спрос на этакие пикантности!
Из этой демонстрации рахита, между прочим, впоследствии произрастет вся эротическая индустрия:
1839 г.
Весело разглядывать откровенно постановочные кадры — они были в большой моде.
Урок географии. 1850 г.
Ниже — самый ранний отечественный фотопортрет. Сахарозаводчик и любитель всяческих новинок вроде дагерротипии А. А. Бобринский (между прочим, внук Екатерины Великой) изображает высокого интеллектуала:
1842 г.
Со снимками людей, которых больше не бывает, всё ясно. Я рассматриваю такие карточки с любопытством или с улыбкой — без щемящего чувства, без грусти. Дела давно минувших дней. Жили старинные обыватели — какой-то совсем другой жизнью, отличной от нашей. Померли. Вырос лопух. Ну и земля пухом.
Иное дело лица второго типа: как у нас с вами. Сегодняшние. Нечасто, но попадаются и такие. Всякий раз мне становится не по себе. Как будто злые чары похитили живого человека, посадили под стекло, и он смотрит оттуда, безгласный и беспомощный.
