Как видно из этого документа (а также из рассмотренных нами выше записок), правительство Людовика XIV, с одной стороны, действительно рассматривало спорные территории в Северной Америке как объект для торга со своими противниками, а с другой — руководствовалось главным образом соображениями стратегического, а не экономического характера. Район Гудзонова залива с его огромными пушными ресурсами был, и с точки зрения короля, и с точки зрения Поншартрена, гораздо менее важен, чем скалистый остров Кейп-Бретон, контролирующий подступы к устью реки Св. Лаврентия.
Канадский историк Д. Микелон, рассматривая позицию французского правительства, поставленного в ходе переговоров перед необходимостью пойти на уступки, отметил, что «Канада вместе с ее форпостами <…> представляла собой то, что теоретики геополитики 1920-х гг. назвали бы "хартландом", тогда как Гудзонов залив и Ньюфаундленд были периферийной зоной, которая могла быть отдана при условии сохранения прав на рыболовный промысел. Из этого хартланда можно достичь и ограничить или даже уничтожить незначительные поселения периферии».
[1329]
Если рассуждать о том, почему французы согласились отдать именно Акадию, Ньюфаундленд и побережье Гудзонова залива, но всячески стремились сохранить Канаду (и Луизиану), то здесь отчасти можно согласиться с Д. Микелоном, хотя, конечно, следует помнить, что в начале XVIII в. политики мыслили несколько иными категориями, чем геостратеги эпохи империализма. На наш взгляд, наряду со стратегическими соображениями министры Людовика XIV, да и сам Король-Солнце руководствовались, во-первых, тем, что Канада объективно была наиболее развитой, населенной, а главное обширной французской колонией в Северной Америке; во-вторых, тем, что именно она доставляла больше всего неудобств англичанам, будучи основным препятствием для развития их экспансии в западном направлении и одновременно наиболее существенной угрозой их безопасности; в-третьих, колония, располагавшаяся в долине реки Св. Лаврентия и на сопредельных землях, была Новой Францией, т.е. символическим «продолжением» метрополии в Новом Свете, и ее сохранение являлось опять-таки вопросом престижа и делом чести, чему Король-Солнце всегда придавал очень большое значение. Эти факторы были тесно переплетены друг с другом и на практике, и в представлениях сильных мира сего; поэтому очень сложно сказать, какой из них был определяющим.
Следует обратить внимание на то, что результаты военных кампаний в колониях ни для французов, ни для англичан не играли большой роли. По крайней мере, английских дипломатов не смущало то, что в это время практически весь Ньюфаундленд находился в руках французов, а на побережье Гудзонова залива сохранялось примерное равновесие.
На первом этапе переговоров в Утрехте основные дискуссии происходили не между противниками, а между союзниками. Как и следовало ожидать, Голландия, Португалия и Австрия, не будучи удовлетворены условиями лондонских прелиминариев, выдвинули свои дополнительные требования к Франции и Испании. В этой ситуации Англии пришлось оказывать давление на своих партнеров по Великому Союзу. В феврале 1712 г. парламент денонсировал англоголландский «барьерный договор» 1709 г., а в марте объявил о том, что Австрия и Голландия не выполнили условий соглашения о Великом союзе и заставили Англию нести на себе основную тяжесть войны.
Параллельно продолжались прямые англо-французские переговоры. Однако основное внимание сторон здесь также было уделено европейским, и прежде всего династическим, сюжетам, так как в это самое время снова возникла угроза объединения Франции и Испании в рамках личной унии. На сей раз это было вызвано сугубо субъективными причинами. 18 февраля 1712 г. скончался старший внук Людовика XIV герцог Бургундский, а через несколько недель умер правнук Короля-Солнца герцог Бретонский (18 марта). Наследником французского престола стал второй сын герцога Бургундского Людовик герцог Беррийский (будущий Людовик XV), ребенок, которому тогда было меньше двух лет. Следующим за ним в списке наследников стоял Филипп V король Испании. Мир снова висел на волоске, но, в конце концов, сторонам все же удалось достичь компромисса. Было решено, что Филипп должен выбрать что-то одно (либо корону Испании, либо место в престолонаследии Франции) и соответственно отказаться от другого. Филипп предпочел остаться с доказавшими ему свою верность испанцами и заявил об отказе от прав на французский престол. В дальнейшем это было подтверждено серией специальных «королевских отречений», изданных во второй половине 1712 г.
После урегулирования этого вопроса 17 июля 1712 г. англичане и французы заключили между собой соглашение о перемирии во Фландрии, хотя фактически военные действия там не велись с момента отстранения Мальборо от командования (31 декабря 1711 г.) и замены его герцогом Ормондом, который получил приказ отвести английские войска из расположения войск союзников.
Голландия и Австрия не присоединились к перемирию и продолжали боевые действия. Однако 24 июля французам удалось одержать очень важную не столько в военном, сколько в моральном плане победу при Денене, позволившую маршалу Виллару перейти в контрнаступление и стабилизировать фронт, а главное укрепившую позиции Франции на переговорах.
В августе во Францию прибыл Сент-Джон, незадолго до этого получивший титул виконта Болинброка. 22 августа в Фонтенбло он и Торси подписали соглашение о полном прекращении боевых действий между Англией и Францией на всех фронтах, которое должно было действовать вплоть до заключения мира. Они также договорились о том, что, если после публикации акта об отказе Филиппа V от всех прав на французский престол и его регистрации кортесами Испании и Парижским парламентом союзники не пойдут на подписание мирного трактата, Англия заключит сепаратный мир с Людовиком XIV и его внуком.
[1330]
Еще с конца весны — начала лета, когда главный вопрос об испанском наследстве был уже разрешен, дискуссии между англичанами и французами сосредоточились, в основном, вокруг колониальных и коммерческих сюжетов, которые обсуждались вплоть до осени 1712 г.
Так, 24 мая Болинброк направил Торси «Записку», где от имени королевы «для того, чтобы покончить со всеми разногласиями, касающимися Северной Америки», выдвигался ряд «предложений».
[1331] Их суть заключалась в следующем. Во-первых, англичане настаивали на том, чтобы вместе с Ньюфаундлендом и «Новой Шотландией или Акадией в ее старинных границах» им были переданы все прилегающие к ним мелкие острова, а также все возведенные французами укрепления с артиллерией и боеприпасами. Во-вторых, Лондон был готов предоставить подданным Его Наихристианнейшего Величества право ловить и сушить рыбу «в той части Ньюфаундленда, которая называется Пти-Нор, но ни в какой другой части этого острова». В-третьих, англичане предлагали передать остров Кейп-Бретон «в совместное пользование» подданных двух королевств. В-четвертых, предусматривалось, что обеим державам будет запрещено возводить укрепления на островах залива Св. Лаврентия и в том числе на Кейп-Бретоне. Англичане также брали на себя обязательство не укреплять «острова, прилегающие и наиболее близкие к Ньюфаундленду», но о самом Ньюфаундленде при этом умалчивалось. В-пятых, англичане «настаивали», чтобы им были оставлены все пушки, порох и ядра, находящиеся во французских постах на Гудзоновом заливе.
