Первым делом Север отправился на Восток, чтобы скрестить мечи с Песцением Нигером, командующим сирийскими легионами. Оба полководца были давно знакомы и в свое время одновременно служили консулами, но при этом Нигер оказался самым популярным из противоборствующих полководцев, имел достаточно сил, чтобы захватить Египет и отрезать Рим от поставок зерна, поэтому Северу пришлось забыть о старой дружбе и принять решительные меры, чтобы не допустить такого исхода.
Популярность оказалась гибельной для Нигера: восточные провинции так быстро покорились ему, что он не стал предпринимать больше никаких действий, остался в Сирии в относительной безопасности и позволил Северу навязать ему бой на своих условиях. Более энергичный полководец сам пришел за своим соперником, выиграл подряд несколько битв в Малой Азии и в 194 г. захватил в плен и казнил на месте Нигера, пытавшегося отступить в сторону Парфии.
После этого осталось разбить полководца Децима Клодия Септимия Альбина, командующего войсками в Британии. Его войска были последним препятствием, отделявшим удачливого военачальника от окончательной победы. Одержав верх над Альбином, Север мог уже никого не бояться и с триумфом вернуться в Рим, где никто больше не осмеливался бы оспаривать его права на престол.
В первое время Север обеспечил себе нейтралитет со стороны британских легионов, назначив их полководца своим наследником и таким образом выиграв время, необходимое, чтобы уничтожить Нигера. Альбин надеялся на то, что оба его врага поставят друг друга в патовое положение, но после гибели сирийского полководца понял, что нападение на него — только вопрос времени. Поэтому он решил напасть первым: провозгласил себя императором и в 197 г. отправился маршем на Галлию.
Энергичный Север двинул свои войска на север, чтобы там встретить своего последнего соперника. Под Лугдуном (современный Лион), в то время величайшим городом Галлии, обе армии сошлись и произошло величайшее со времен битвы при Филиппах за полтора столетия до этого столкновение римлян с римлянами. Войска Севера одержали полную победу, а Лугдун был разграблен настолько основательно, что в течение всего периода древней истории не смог восстановить своего могущества. Ценой этих разрушений Север наконец в 197 г. (950 г. AUC) стал неоспоримым властелином Империи.
Римское государство полностью покорилось новому императору, точно так же как это столетие с четвертью назад случилось с Веспасианом, однако на этот раз оно было гораздо слабее: эпидемия истощила Империю, ее население неуклонно продолжало сокращаться. Кроме того, гражданская война нанесла жителям ряд психологических и физических ударов. В этих условиях Север не мог даже попытаться восстановить августовскую модель принципата, как это собирался сделать Веспасиан; впрочем, возможно, что он и не хотел этого делать. Вместо этого он воспринял как должное тот факт, что властелином Рима можно считать человека, командующего большой армией, и ни сенаторы, ни народ ничего не могут противопоставить этой силе. Результатом явилась реорганизация войск. Север повысил плату солдатам, позволил им жениться во время действительной службы и зачастую либо вводил их в ряды среднего класса, либо просто позволял выйти в отставку. Он поставил себя во главе всех военных сил Империи, отстранив сенат даже от номинального управления отдельными легионами, увеличил размеры армии, доведя количество легионов до тридцати трех (во времена правления Августа их было всего лишь двадцать пять), и усилил дополнительные войска, так что к 200 г. общее число солдат в военных силах Империи, возможно, превышало 400 тысяч.
Более того, Север разоружил и распустил преторианскую гвардию, которая продала Империю, и заменил ее одним из своих дунайских легионов. Впоследствии все преторианцы вербовались из обычных солдат, и, таким образом, это подразделение уже никогда больше не включало в себя одних итальянцев. Поместив свой легион непосредственно в метрополии, император повторил шаг, предпринятый Августом двести лет назад, и в результате сделал Италию такой же провинцией, как и все прочие, перестав выделять ее среди других. Таким образом, с этого времени все части Римской империи стали равноправными и все одинаково подчинялись армии и её лидеру.
Под властью Севера продолжался процесс централизации Империи; он разделил некоторые из провинций на более мелкие части, так чтобы дать наместникам ещё меньше власти, и изрядно усложнил иерархию государственных служащих. Теперь она представляла собой обширную пирамиду, во главе которой стоял сам император.
В целом это твёрдое правление пошло на благо государству, которое могло жить под властью военной деспотии с большим успехом, чем во времена расточительности или анархии. Фактически во время правления Севера границы Империи оставались неприступными несмотря на то, что войска были заняты сражениями друг с другом вместо того, чтобы охранять внешние рубежи. К счастью, в то время величайший соперник Рима, Парфия, была занята постоянными гражданскими войнами, которые ослабляли ее с такой скоростью, что Рим, несмотря на общий упадок, по-прежнему находился в лучшем положении. Когда парфяне все же начали наступление, рассчитывая воспользоваться тяжелым положением соперничающей державы, Север был готов дать им достойный отпор: война с иностранцами была именно тем удачным случаем, который мог основательно сплотить государство под его властью. В 197 г. легионы императора, вдохновлённые недавней победой над Альбином, снова отправились на Восток и без труда разбили врага. Когда в 202 г. император вернулся в Рим, его встретили триумфом, и в честь своей очередной победы он построил арку, сохранившуюся до нынешних дней.
В период мира, который последовал за этими событиями, Север занялся реорганизацией судопроизводства и государственных финансов. В этом ему помогал известный юрист Эмилий Папиниан, пересмотревший римское законодательство и чьи поправки стали основой законов, действующих в течении трех последующих столетий. Однако, несмотря на все усилия, финансовые преобразования не помогли остановить упадок Империи. Север был вынужден снизить содержание серебра в монетах, а это один из наиболее характерных признаков экономического спада.
Жена императора, Юлия Домна, интересовалась философией и сумела придать его царствованию оттенок интеллектуального превосходства, совершенно чуждый императору-полководцу. К примеру, она окружила себя такими людьми, как врач Гален (он прожил при дворе свои последние годы и умер около 200 г.), Диоген, которого обычно звали Диогеном Лаэртским по названию городка в Малой Азии, откуда он был родом. Его слава объясняется тем, что этот человек написал краткие биографии известных философов древности, рассчитанные на среднего читателя и в основном состоящие из сплетен о личной жизни ученых и особо драматическими цитатами из их работ. Без сомнения, эта книга очень подходила для праздных джентльменов, готовых с удовольствием поболтать о философах и философии, не давая себе тяжкого труда прочесть все, что те написали, а серьезные ученые того времени считали ее недостойной внимания. Тем не менее, широкая популярность сочинения Диогена означала, что с его книги сделали множество копий, которые сохранились до наших дней, в то время как более достойные, но менее известные сочинения погибли. Таким образом, о некоторых великих философах древности мы знаем только то, что говорится в книге Диогена Лаэртского, и нужно быть благодарными ему хотя бы за это.
