Тогда он попытался отдать Иоанну герцогство Аквитанское, полагая, что Ричард, став наследником всей империи, может с ним поделиться. Однако Ричард вовсе так не думал. Аквитания была его домом, а также домом его любимой матери, и он не собирался никому её отдавать. Когда Генрих стал настаивать, Ричард вновь решил восстать против отца.
Молодой Филипп Французский всячески поддерживал Ричарда и добивался его дружбы. Филипп был восемью годами моложе и по меньшей мере в восемь раз умнее (ибо ум Ричарда в основном сосредотачивался в его мускулах) и без труда уговорил английского принца вступить с ним в союз. Вместе они атаковали армию Генриха и начали захватывать его замки.
На этот раз Генрих проиграл. Шёл 1189 г. Он правил в течение тридцати пяти лет, и ему было пятьдесят шесть. Он устал до последней степени и не видел никакого просвета впереди. Все силы были потрачены на грандиозную реорганизацию королевства, отчаянную схватку с Бекетом и бесконечные семейные дрязги, и он больше не мог продолжать борьбу.
Генрих сдался, подписал мирный договор с французским королём и предоставил Ричарду все, что тот хотел. Он изучил перечень своих вассалов, переметнувшихся на сторону француза, и первым в списке стояло имя его сына Иоанна, его последнего, любимого сына, который оказался таким же лживым, как и все остальные.
Генрих произнёс: «Пусть всё идёт как идёт. Мне уже всё равно».
Он так и не поднялся с постели и умер 6 июля 1189 г. В глазах всего мира он был великим королем, однако умер, чувствуя себя безнадёжным неудачником.
Глава 12
Сыновья Генриха
Львиное Сердце
Из всех королей, известных в истории, ни у кого не было такой незаслуженно раздутой репутации, как у Ричарда, который наследовал английский трон после смерти своего отца Генриха II. Король Ричард Львиное Сердце стал героем сотен исторических романов.
Конечно, он был человеком огромной физической силы, отчаянным храбрецом и прекрасным полководцем, если победа всецело зависела от сильных мускулов. Он также обладал красивым голосом, писал стихи и вообще любил поиграть в трубадура, что-то ему передалось от авантюрного характера матери, которая при его восшествии на трон была всё ещё жива, крепка и вынослива в свои шестьдесят семь лет.
Во всём остальном, кроме силы и храбрости, Ричард кажется совершенно несостоятельной личностью. Он был плохим сыном и братом и редко видел дальше собственного носа. В его понимании роль короля ограничивалась глупыми рыцарскими странствованиями. Он был Дон Кихотом на троне.
Он, в сущности, не был мужественным, если не считать воинского таланта. Ему не хватало твёрдости, и у него даже имелось другое прозвище (не столь известное, как Львиное Сердце) — Ричард Да-Нет, которое означало, что его легко склонить в ту или другую сторону. Он не интересовался женщинами (в отличие от своего отца); в действительности он был гомосексуалистом.
Что же касается Англии, для которой он в итоге стал национальным героем, она его мало заботила, и он редко её посещал. Единственное, чем он реально был для Англии — это источником огромных расходов.
Получив известие о смерти отца, Ричард захватил королевскую казну и приказал освободить из крепости свою мать. Затем он принялся за осуществление задачи, которая занимала его большую часть его жизни и создала ему дутую репутацию в глазах потомков.
Земли, завоёванные в предыдущем Крестовом походе сто лет назад, находились в смертельной опасности. Второй крестовый поход Людовика VII закончился ничем, а у мусульман появился великий герой Саладин, который действительно обладал всеми теми качествами, которые потомки несправедливо приписали Ричарду.
В 1187 г. Саладин одержал победу над армией крестоносцев и захватил Иерусалим. Гнев и отчаяние прокатились по всей Западной Европе при получении этого известия. В этот волнующий момент воины повсюду начали приносить клятвы отправиться в Святую землю на освобождение Иерусалима.
Старый Генрих II принёс такую клятву. Французский король Филипп II тоже поклялся это сделать. Также и принц Ричард. В 1188 г. Генрих II, чтобы собрать деньги на этот поход, ввёл в своих владениях специальный налог. Он назывался «саладиновой десятиной», поскольку от каждого собственника требовалось отдать десятую часть своего дохода и движимого имущества. Дополнительная сумма, достаточно значительная, была выбита из евреев. (В конце концов, видимо, рассуждал Генрих, почему бы неверным не заплатить за преступления других неверных — не важно, что это разные неверные. В самом деле, именно в эпоху Крестовых походов антисемитские настроения стали особенно сильны в Западной Европе.)
Однако потом, когда всё было готово, Филипп и Ричард объявили Генриху войну, и Крестовый поход пришлось отложить. Освобождение Иерусалима могло подождать, когда речь шла о замках во Франции.
Оказавшись на троне, Ричард не стал ждать. Что может быть достойнее для рыцаря, чем подвиги на Востоке. Более всего на свете Ричард хотел отправиться на Восток, сойтись в поединке с мусульманами, освободить Иерусалим и стать величайшим в мире королем. (Возможно, он надеялся порадовать этим свою мать — искупив то разочарование, которое доставил ей Крестовый поход её первого мужа полвека назад.)
Ричарду требовались деньги; для этого он отправился в Англию и продал всё, что мог. Он продавал церковные должности, светские должности, права наследования и привилегии. Он даже продал Шотландию, вернув её шотландскому королю. Он снова заставил раскошелиться евреев. Его действия в этом направлении на фоне общих антиеврейских настроений населения вылились в жестокие деяния, крайне нехарактерные для английской истории. В Йорке, например, многие евреи были убиты чернью.
Через четыре месяца Ричард всевозможными способами — несправедливыми, безрассудными и порою жестокими — собрал нужную сумму, он был готов к великим подвигам, которые принесли ему славу, однако не освободили Святую землю окончательно и ничего не дали самой Англии.
Действительно, его отсутствие означало бы крах Анжуйской империи, если бы давление общественного мнения не вынудило Филиппа также отправиться в Крестовый поход.
Филипп ранее поклялся сделать это, так же как и Ричард, однако его клятва была скорее политическим жестом, и он не намеревался ей следовать. Больше всего он хотел остаться дома, пока Ричард совершает подвиги в чужих землях, и под шумок прибрать к рукам Анжуйскую империю. Правда, если бы он так поступил, Ричард мог бы обвинить его в клятвопреступлении и заявить, что он ставит свои интересы выше интересов всего христианского мира.
Ему ничего не оставалось, как отправиться в Крестовый поход. Какая бы дружба ни существовала между двумя правителями в прошлом, теперь о ней не было речи. Они оставались заклятыми врагами до конца своих дней.
