– Ну, что нужно?
– Нужно пересечь Каменный лес. Хотел расспросить вас о дороге, – в тон ему ответил я так же коротко. Видимо, форма моего ответа ему понравилась, потому что он после этого приподнял голову и пристально всмотрелся мне в лицо.
– Я вас где-то видел?
– Только если бывали в монастыре.
– Бывал. Я поставлял им дичь. Монахи не боятся моего сглаза. Постойте! Вы тот самый воин, который осмелился штурмовать замок лорда Грегориана?
«Нужно сказать ему правду, – подумал я, – это явится своеобразным тестом. Если он дружен с лордом, я не смогу доверять полученным от него сведениям».
– Я действительно командовал отрядом, штурмовавшим замок. Штурм, правда, прошел не слишком удачно.
Все волшебно изменилось после этой фразы. Калитка распахнулась, и неприветливое лицо охотника расплылось в дружеской улыбке.
– Как же я не узнал вас сразу! Простите мою грубость. С местными у меня сложные отношения, а посторонним я не доверяю. Но враги лорда – мои лучшие друзья. Для вас у меня ни в чем не будет отказа. Одному вам через лес не пройти – придется проводить.
Когда я завел разговор об оплате, он лишь усмехнулся.
– Ходить в лес – это моя работа. Я терпеть не могу заниматься хозяйством и живу за счет дичи, которую добываю в лесу. Мне давно уже следовало проверить дальние западни и капканы.
Мы выступили на следующий день еще до рассвета. Весь день шли проселочной дорогой, окруженной высокими зарослями осоки и местных камышей, похожих на стебли земной кукурузы. К вечеру, порядком вымотавшись от жары, разбили лагерь на небольшом холме. Свободные от зарослей его пологие склоны позволяли видеть окружающее пространство на сотню метров вокруг.
Костер Маркус разжигать не разрешил, и на ужин пришлось довольствоваться сухарями и солониной. За годы, проведенные в космосе, я привык питаться концентратами, и меня это мало трогало. Больше огорчала необходимость экономить воду. Хотя нас окружала болотистая местность и воды было достаточно, пить ее Маркус не советовал. Впрочем, я и без него не решился бы пить эту стоячую, дурно пахнувшую воду. Я не ожидал, что путь к лесу окажется таким длинным, и стал приставать к Маркусу с расспросами. Он долго смотрел на меня так, как смотрят на надоедливого ребенка, но все же ответил:
– Мы уже давно в лесу.
– Где же деревья?
– Деревья будут только в самом конце. Мы пошли самой дальней дорогой. Так безопасней.
– Вы всегда здесь ходите?
– Иногда.
Мне не понравились его короткие ответы. Да и сам Маркус не слишком нравился. За всю дорогу он едва ли произнес больше двух фраз, отвечая не слишком вежливым молчанием на все мои попытки разговорить его. Лицо Маркуса оставалось угрюмым и замкнутым. Мне не было дела до его характера, но плохо, когда ничего не знаешь о человеке, с которым приходится идти в опасный маршрут.
С самого утра от охотника веяло неприветливостью и холодом. Я никак не мог понять, что же заставило его, при таком отношении, добровольно вызваться быть моим проводником, да еще без всякой оплаты... Возможно, сейчас он жалел о своем опрометчивом обещании. Охотиться в болотистой местности, по которой мы шли, было практически не на кого. За весь день пути мы не встретили ни одной птицы и не увидели ни единого звериного следа.
Впрочем, разбираться в настроениях Маркуса было уже поздно. Нам остался всего день пути. Завтра к вечеру, у ворот Ластера, мы расстанемся навсегда.
Дежурить он вызвался первым, и я не стал возражать, хотя вторая, утренняя часть дежурства всегда самая трудная. Он лучше меня знал местность. Возможно, в первую половину ночи лес, которого я пока так и не увидел, представлял наибольшую опасность.
Я долго не мог заснуть, ворочаясь на своей неудобной постели, наспех сооруженной из подручных средств. Ночи на Лиме теплые, но слишком светлые. К тому же сейчас наступило так называемое «двулуние», и оба спутника Лимы не желали прятаться за горизонт.
Уснуть в незнакомом месте всегда сложно. А тут еще мешали странные звуки, доносившиеся из болота. Кто-то там тяжело вздыхал и чавкал, пережевывая свой ужин, возможно, состоявший из припозднившихся путников.
Иногда в глубине болота, далеко в стороне от нашего пути, вспыхивали непонятные огни, словно кто-то там запускал китайские фейерверки. Завтра нам предстояла самая трудная часть перехода и, собравшись с силами, вспомнив кое-какие наставления Лаграна на этот счет, я заставил себя уснуть.
Мой сон был легким и прозрачным, и мне снова приснился золотой замок на высокой горе и белый витязь в искореженных доспехах. Он ехал мне навстречу, а я стоял, ожидая, пока он проедет мимо и освободит узкую тропу, ведущую к замку. Но он не спешил. Поравнявшись со мной, Мстислав придержал коня и, не поднимая забрала, заговорил:
– Твой путь в этом мире подходит к концу, а ты еще не готов к переходу.
Я хотел ответить, но не смог произнести ни звука.
– Ты сделал правильно, когда вернул мое оружие на место и не позволил проснуться черному витязю. Ты помог мне тогда, а сейчас я помогу тебе. Пора просыпаться.
После этих слов я действительно проснулся. Была середина ночи, до моего дежурства оставалось еще около часа. Тишина стояла плотная и тревожная. Даже болотные твари, так назойливо верещавшие и чавкавшие, теперь замолкли. Обе луны почти касались краев горизонта. Одна – на востоке, другая – на западе. Все предметы под этим встречным освещением отбрасывали длинные, двойные тени.
И одна из таких теней падала на меня. Возможно, именно это обстоятельство помогло мне проснуться. С какой бы стороны ни пытаться подойти к спящему человеку в это время, одна из теней обязательно должна была упасть на него. Наверно, я почувствовал движение тени на своем лице.
Старая космодесантная привычка заставила меня лишь слегка приоткрыть глаза, не двигаясь с места. «Сначала оцени обстановку и лишь затем действуй», – гласило одно из главных правил патрулей и десантников.
Обстановка, прямо скажем, была хреновая. В двух шагах от меня, выпрямившись во весь рост, стоял человек со взведенным арбалетом в руках, и наконечник стрелы этого арбалета был направлен в левую часть моей груди. Лишь легкое движение пальца на спусковом крючке отделяло меня от смертельной грани.
В первое мгновение я не сумел рассмотреть лицо нападавшего, да и не особенно пытался это сделать. Знакомый силуэт Маркуса исчез с вершины холма, и поскольку я не слышал ни звука, догадаться, кто сумел подкрасться ко мне в полной тишине, не составило особого труда.
По-прежнему изображая спящего и даже причмокивая слегка губами, я медленно подогнул правую руку и, словно невзначай, сунул ее в широкий карман куртки. Там лежал мой крохотный арбалетик, но ни взвести его, ни вынуть руку из кармана, не вызывая подозрений своего противника, я уже не мог. Оставалось последнее средство – попытаться с ним заговорить. Если мне удастся втянуть его в беседу и каким-нибудь образом отвлечь от смертельного выстрела, возможно, я успею извлечь на свет свое оружие. С такого расстояния маленькая стрелка, напоенная ядом, мгновенно свалила бы с ног даже леопарда. Но об этом я мог только мечтать. Любое мое движение спровоцирует его на немедленный выстрел. Поэтому я просто широко открыл глаза и, поймав взгляд Маркуса, спокойным тоном спросил, делая вид, что не замечаю наведенного на меня арбалета:
