Она положила сумку подальше от воды, вернулась к оползню и начала карабкаться вверх. Добравшись до вершины, осмотрела мягкую почву под ногами и еле заметно улыбнулась. Фар Трейвелер всегда говорил, что, когда тебя преследуют, хитрость важнее скорости. Немного спустя перед Элири возник свежий холмик, из-под которого торчал край её рубашки. Если, заметив его, преследователи начнут тут копать, то обнаружат в земле всё остальное. Покончив с этим, она заскользила по склону вниз и, подхватив сумку, вошла в реку. Пусть-ка поищут след в воде; она знала, где лучше всего выйти на берег, чтобы невозможно было найти её по запаху. Она торопилась; вода была ледяная.
Она шла все дальше и дальше, а спустя некоторое время остановилась, чтобы подкрепиться припасами, которые обнаружились в сумке. Покончив с едой, она с интересом исследовала остальное содержимое сумки. Одежда, полная коробочка нержавеющих стальных иголок всех размеров, нитки, рыболовные крючки — всего и не перечесть. Сумка была вместительная, удобная, при необходимости в неё можно было набить припасов весом не меньше чем в сотню фунтов — если, конечно, тот, кто собирался её нести, в состоянии был тащить такой груз. Сейчас сумка выглядела пустой, и девушка взяла её в руки, чтобы уложить все обратно. Странно, по весу сумка пустой не казалась. Элири порылась в ней, вывернула, поискала под подкладкой и, в конце концов, обнаружила кожаный пояс. На нём был искусно вырезан ряд бегущих коней, а костяную пряжку украшала гравировка в виде крошечных скакунов, глаза которых представляли собой инкрустацию из чёрного янтаря. Теперь понятно, почему пустая сумка казалась такой тяжёлой. Очарованная искусной работой, Элири перевернула пояс и внимательно изучила его внутреннюю сторону.
Изнутри пояс был зашнурован длинным сухожилием. Она частично вытащила его, отогнула перекрывающиеся края. И замерла, поражённая. Неужели Фар Трейвелер давно уже знал, что умрёт раньше, чем она окажется в безопасности, и ей придётся бежать? Внутри пояса было спрятано целое состояние. Золото, которое он годами намывал в этой самой реке, расплавленное и отлитое в виде тонких круглых пластинок. Работая на других, невозможно было накопить столько, даже если трудиться без выходных на очень хорошей работе и получать вполне приличную зарплату.
Недельный заработок рабочего не составлял и пятой части стоимости любой из этих пластинок. Сколько же сил, времени и терпения пришлось затратить её прадедушке, чтобы собрать золото по крупице и переплавить его вот в это?
Она подняла сумку и, покачав её на руке, почувствовала, что там есть что-то ещё. Снова полезла под подкладку и скоро отыскала маленький кожаный мешочек. Открыла его и высыпала содержимое на ладонь. В лучах солнца заиграли драгоценные камни; одни вспыхнули пурпурным огнём, другие мягко отливали голубым и янтарным цветами. Ка-дих, но старик, должно быть, собирал все это очень и очень долго! Поблизости в горах находили аметист, но кусочки его обычно бывали с трещинами. Эти — нет. Небольшие, но превосходного, чистейшего цвета. Самоцветы, подобных которым Элири ещё никогда не видела. И стоили ©ни, конечно же, уйму денег. Голубых камней было немного — она насчитала пять, — но какие они были красивые! Скорее всего, это сапфиры. Где же Фар Трейвелер отыскал их? В здешних горах таких камней не встречалось. Были тут и два кусочка янтаря, внутри которых виднелись зерна незнакомых Элири растений.
Она с любопытством поскребла один из них ногтем. Пальцу, казалось, передалось тепло янтаря, и, к её удивлению, камень начал светиться. Возможно, прадед знал больше, чем говорил, о том пути, которым ей предстояло пройти. У Элири возникло ощущение, что аметисты предназначались для торговли — и золото тоже, — но янтарь явно для чего-то другого. Без какого-либо определённого умысла, движимая всего лишь смутным, неясным даже для неё самой чувством, Элири рассовала кусочки янтаря по разным карманам джинсов. Потом тщательно упаковала вещи и встала. К этому времени женщина из социальной службы, должно быть, уже добралась до города. Охота скоро начнётся.
В этом Элири не ошиблась, но лишь отчасти. Законникам не слишком понравилась идея втягиваться в это дело. Когда они наконец согласились послать своих поисковиков, уже близились сумерки. Охоту отложили до утра, и Элири, таким образом, выгадала время. Она использовала его с толком, ровным шагом двигаясь в нужном направлении и время от времени сверяясь с картой. Шла, пока не стемнело, а потом остановилась на ночёвку. Откатила наполовину ушедший в землю камень и разожгла костёр в образовавшейся полости. Поела, попила и внимательно осмотрела свой крошечный лагерь. Собранных дров хватит, чтобы поддерживать огонь до рассвета. Когда она уляжется, скала позади будет отражать тепло костра, а сплетённая из травы циновка не даст теплу рассеяться.
Поднявшись с первыми лучами солнца, Элири поела и выпила горячего чая. Поставила камень на место, накрыв им золу от костра, а чтобы никакой даже самый чувствительный нос не учуял её запаха, натёрла камень пахучими листьями.
Спустилась к ручью, разделась и вымылась. Упаковала джинсы и всё остальное, что было на ней вчера, переоделась в рубашку и штаны из оленьей кожи. Надела резной пояс с тайником, передвинула пряжку так, чтобы та оказалась впереди, и повесила на пояс нож в ножнах с бахромой. Лук и колчан свисали с того же плеча, что и сумка, при необходимости она могла дотянуться до них мгновенно.
Потом Элири долго и упорно изучала карту. Местность дальше была ей незнакома. Охотясь, девушка иногда забредала очень далеко, но именно в этом направлении ни разу. Теперь ей придётся полагаться лишь на карту и собственное чутьё. Еле заметная оленья тропа неподалёку вела в нужном направлении и могла облегчить ей путь — на время, по крайней мере. Когда взошло солнце, Элири уже ровным шагом двигалась по ней. Вскоре она сделала остановку, немного попила и, чуть передохнув, двинулась дальше. К середине дня она уже заметно углубилась в горы и шла по тропе, тянувшейся по краю крутого обрыва над каньонами, расположенными глубоко внизу.
Интересно, что делает сейчас женщина из социальной службы, подумала Элири. И тут же решительно отбросила эти мысли. Глупо позволять страху завладеть тобой, так всегда говорил Фар Трейвелер. Это ослабляет преследуемого и увеличивает шансы преследователей. Она — дитя этой земли; земля не согласится отдать её так легко. Она — воин и не сдастся без борьбы. Далеко внизу мужчины торопливо раскапывали маленький свежий холмик. Они провозились там целый день — нужно было убедиться, что тело девочки не лежит под грузом земли. Однако ярость и решимость преследовательницы лишь возросли, когда она поняла, что её обманули. Женщина вела машину вниз по дороге; в глазах её светилась холодная злость. Ничего, завтра утром ей обещали дать вертолёт.
Ещё одна ночь, ещё один лагерь, и снова Элири крепко спала, а с рассветом уже шагала в направлении, указанном на карте. Теперь место, обозначенное как конечная точка путешествия, находилось совсем рядом — если, конечно, она правильно прочла карту, — и сердце Элири разрывалось. Покинуть свою страну, место, где она выросла. Никогда больше не стоять рядом с Фаром Трейвелером… Об этом уж и вовсе было глупо печалиться. Останется она или уйдёт, ни прадеда, ни дома у неё больше нет.
