Казалось, отбросив и гнев и глупое оцепенение, среди них появился Ивик, одобрительно кивнувший в их сторону:
— Хорошая мысль. Надо хотя бы попытаться!
Они скакали в их обычном порядке, когда выступили утром в поход. Элайше выделили запасного кайогского жеребца, и она возглавила отряд, идя по следу. Ивик не поехал вперёд, чтобы сопровождать её. Но Кетан на скакуне оборотней поравнялся с волшебницей, как только они миновали долину впереди.
Они вдоволь запаслись водой, наполнив все сосуды и ёмкости. На ходу кайоги подстрелили пращами с дюжину перепёлок. Но с обилием дичи было покончено, когда они приблизились к выходу из долины и очутились прямо перед низким курганом, который казался слишком правильным для естественного происхождения. Видя тёсаные камни, лежащие в том или ином порядке, Кетан догадался, что некогда тут стояла крепость или даже городок. Но это все давно разрушило землетрясение.
Элайша осадила коня, когда они с другой стороны приблизились к древним руинам, и указала вперёд:
— Туда!
Она указывала более к западу, чем к югу, но, по-видимому, не сомневалась в выбранном направлении. Теперь уже Эйлин погнала лошадь вперёд, когда приёмный брат спешился. Он снял кольчугу и шлем, отстегнул с мехового пояса меч и быстро завернул все это в плащ, который и скатал у себя за седлом. Потом проворно побежал вперёд по холмистому краю.
Прошло несколько мгновений после его ухода, а Фирдун успел только глубоко вздохнуть, когда лёгкое жёлто-коричневое тело скользнуло по последнему из гребней, держась подальше от лошадей, тревожно забеспокоившихся, направляясь в сторону, указанную Элайшей. Силуэт казался слишком большим для парда, но конечно, это и не могло быть другим животным.
Кетан погрузился в океан запахов, в которых его человеческое чутьё никогда бы не разобралось. Почвенный покров здесь походил на коричневую бахрому и испускал сухой пыльный дух. Пард поймал запах перепёлки и пересёк её прыгающий след, так дразнивший его нынешний нюх и манивший за собой. Но, будучи под контролем человеческих чувств, зверь продолжал поиск.
Взобравшись на низкий песчаный гребень, пард окинул взглядом расстилавшуюся перед ним низменность, покрытую запёкшейся жёлтой глиной, исчерченную трещинами. Там и сям монотонность пустынной равнины нарушали гранитные глыбы. Они, казалось, уходили прямо в бесконечность горизонта. Под лучами солнца желтизна земли испускала некое сияние, заставлявшее Кетана прищуривать глаза.
Он не пошёл по пустынной и ровной местности, а стал красться вдоль изножья последнего холма. Даже, скорее, с его кошачьим зрением, чем с чутьём, парду казалось, что он вполне в состоянии взять след тёмного отряда, даже если он опережал их на пару дней.
Когда же от земли стали подниматься палящие волны жара, то он сначала вообще не чуял никакого следа, способного повести его за собой. Пард приблизился к краю песчаного гребня, когда вдруг поймал всплеск гнусной вони, перемежающейся другими запахами, что все вместе очень раздражало его обострённый звериный нюх.
След, разумеется, вёл в Пустыню, и оборотень уже начинал думать, после того как прошёл за ним на какое-то расстояние, что и в самом деле наткнулся на то, что искал. Вернувшись назад, он взобрался на вершину гребня.
Стоя поодаль, члены отряда ждали его возвращения. Он не хотел, чтобы кони взбесились от его глубокого рыка, но всё-таки зарычал так громко, как только мог, и заметил, что Эйлин взмахнула рукой.
Сейчас не было смысла оборачиваться человеком. Чувства парда на сей раз более подходили. Эйлин повернула к нему, понукая Труссанта. Если случалась необходимость, жеребец мог нести оборотня на своей спине даже в теперешнем обличье, именно для этого его растили и упражняли, но теперь он сам мог идти по следу пешим столько, сколько необходимо.
Оборотень мог только догадываться, что кайоги и их кони считали эту землю настоящей пустыней, и надеялся, что особенности парда наведут отряд на след.
Он скакали под палящим зноем солнца. Подковы коней вздымали маленькие, острые как перец облачка жёлтой пыли. Кетан учуял, что гнусная вонь тёмного отряда, за которым они следили, вытянулась ниточкой, как будто они точно знали, куда направляются.
Зверь обходил остатки хрупких костей, отмечавших некоторых путешественников, которым не повезло. Дважды пард встречал каменных змей, но вибрация приближающихся подков пугала их, и они, извиваясь, уползали прочь. Не было и признака жизни, которая могла тут скрываться. Даже в небе над головою не парили птицы.
Ивик объявил днёвку, и они спрятались среди скопления скал, единственного укрытия от солнца. Эйлин пришла к Кетану, тщательно соблюдавшему дистанцию, чтобы поделиться с братом пищей и несколькими глотками воды.
— Есть след? — спросила она.
— Очень далеко, — передал он мысленное сообщение. — Хотя я совсем не уверен, что это следы именно тех, за которыми мы стремимся наблюдать.
Они отошли ещё на некоторое расстояние вперёд от скопления скал, которые все ещё защищали их, когда мысленное послание Ивика коснулось разума Кетана:
— К востоку, но осторожно.
Повинуясь, пард скользнул прочь с пути, которым он следовал. Когда он сделал это, то увидел, что маг поднял руку и на пальце его вспыхнул перстень.
Да, теперь их вёл проводник Силы. И они, конечно, понимали, что его видно на бесконечной равнине.
Среди многочисленных трещин в глине им встретился вдруг глубокий разлом. Пард остановился, прижав уши к черепу, зарычал и, припав на брюхо, стал осторожно двигаться вперёд.
Стены разлома отличались неровностью и состояли из жёлтой глины, словно эта форма почвы шла тут глубоко под поверхность земли. Когда-то здесь жили, хотя сейчас все лежало в полном запустении.
Кетан увидел некоторые артефакты, которые приносили торговцы, что было очень опасно, ибо иногда единственное прикосновение грозило гибелью. Здесь находились и артефакты, похожие на те, которые Джилан держала в Рите, — странные образования из четырёх пирамидок, сжатых вместе, очевидно, изготовленных из металла; они пылали такими яркими оттенками, какие бывают только у самоцветных камней.
Но их в разломе было больше, чем любопытных вещиц в Рите. Некоторые превосходили по размеру голову парда и сияли радужными бликами, словно играли в странную игру по собственным правилам.
Хотя верхушки этих предметов и доставали до стен, они не могли сравниться с артефактами, стоящими на дне самого разлома. Здесь было свалено в груду множество таких же приспособлений, с такими же, только побольше размером пирамидками, но создавалось впечатление, что ни одно приспособление не доделали до конца.
Совершенно обескураженные находкой, они стали в одну линию над разломом, в оцепенении глядя вниз. Рука Ивика скользнула по краю трещины, как будто её подтолкнули, и палец с перстнем указал прямо вниз, на массу разрушенных и сверкающих обломков.
