Он пошёл вдоль стены и, обогнув половину, понял, что она образует замкнутый круг. Кетан вновь поймал в воздухе знакомую струю запаха, который привёл его в это место.
Ого! Кетан пригнулся к самой земле и прикрыл лапами нос, хотя и понял уже, что от этой мерзости, которая попала ему в ноздри, как ни старайся, уже никуда не денешься. Вместо лёгкого привкуса неприятного душка прямо в нос пахнуло оглушительное зловоние.
Примесь этого запашка Кетан всё время ощущал в воздухе, пока шёл по следу, но он во много раз усиливался, если повернуться носом к стене. Кетан понял, что источник смрада находится за стеной, и не собирался пройти мимо пристанища Тьмы, не разведав, в чём дело.
Он попытался мысленно прощупать подозрительное место и чуть не подскочил от неожиданности, высунувшись из укрытия. Те, кого он выслеживал, уже ушли, но что же они оставили после себя?
Он снова стал подкрадываться к стене. Пард полз на брюхе, сминая под собой высокую траву. Вот впереди показалось отверстие, стена здесь не выкрошилась от времени, кто-то нарочно проломил её именно здесь. Запах доносился оттуда, и пард двинулся за ним, чтобы узнать, что это.
Ему не хотелось больше прощупывать это место мысленным сигналом, чтобы не привлекать внимание того, кто нам находился, хотя ему показалось, что оттуда исходит не злоба, а, скорее, страдание. И вот, оказавшись у пролома, он смог заглянуть внутрь.
Точно посередине круглой, вымощенной тем же зелёным камнем площадки возвышался над землёй каменный круг, который не мог быть ничем кроме колодца. Прислонившись к нему, стоял, отбрасывая устрашающую тень, некто, кого Кетан в первый миг принял за одного из страшных латников, служивших наёмниками Гарт-Хауэллу.
Затем он почуял запах свежепролитой крови и заметил лужу у ног стоящего человека. Кетан только сейчас понял, что тот не стоит, а висит, поддетый на копья, укреплённые в трещинах мостовой. Тело привязали к древкам, и даже вокруг головы затянули петли, чтобы она держалась прямо. Мертвец был без шлема.
Срезанные с рук перчатки валялись на земле, руки связаны, а пальцы…
Кетан наморщил нос — пальцы были отрублены. По брызгам крови, оставшимся на краю колодца, можно было догадаться, куда они делись.
Кетан не стал приближаться к покойнику, а предпочёл обойти двор вдоль стены; сделав круг, он осмотрел представившуюся картину со всех сторон.
Вдруг сквозь гудение насекомых, тучей облепивших мертвеца, послышался слабый стон. Веки дрогнули, голова дёрнулась. Кетан замер с поднятой лапой.
Так и есть! Несчастный ещё жив. Кетан отчётливо ощущал, что в нём таится зло, в этом не могло быть сомнений. Однако надо было выяснить, почему его сообщники так с ним обошлись, за этим могло скрываться что-то важное. Ивик! Образ мага возник в его голове, оттеснив всё остальное. Кетан послал магу мысленное сообщение и понял, что тот ему ответил.
Показались птицы. Это слетались стервятники. Кетан внимательно следил за ними, ожидая, что появятся рассы. Но те, как видно, ещё не успели почуять поживу.
Кетан не хотел оставаться в каменной западне и, выскочив через пролом в стене, пустился в обратный путь, чтобы поскорее встретить своих. Для того, чтобы облегчить объяснение, он заранее, едва завидев скачущих навстречу всадников, поспешил принять человеческий облик. Впереди мчались с натянутыми луками кайоги, за ними к нему спешил его конь. Кетан знал, что кайоги даже после того, как они убедились, что племя оборотней принадлежит к светлым силам, все равно с трудом переносят его общество, и принимал это спокойно. Он помахал Обреду, и тот в ответ приветственно поднял над головой свой лук.
Вскоре показался и весь отряд. Лиро заставлял вьючных лошадей двигаться быстрой рысью, как ни старались те разжалобить своего погонщика, поэтому они лишь немного приотстали от всадников.
Впереди скакал Ивик, но Элайша следовала за ним по пятам, и Кетан подумал, что это вряд ли нравится магу. За ними скакала сестра Кетана, держась вровень с Труссантом, на спине которого сидела Юта, за ними мчались Фирдун и Гьюрет — оба в полном вооружении, а между ними — Хардин, однако он не производил впечатления пленника под стражей.
Ивик с некоторым усилием спешился. Рука, на которой он носил перстень, была прижата к груди, и Кетану показалось, что камень проснулся и заиграл, но не светлыми голубыми лучами истинной Силы.
— Ну, Кетан, что ты хочешь нам показать на этот раз? — спросил Ивик, подходя к юноше на негнущихся ногах.
— Загадку, — ответил Кетан, — и умирающего человека.
— Там раненый? — Эйлин мгновенно соскочила с Морны и уже надевала через плечо свою сумку. — Где он?
Конные кайоги остались снаружи объезжать дозором развалины, остальных Кетан повёл на двор к колодцу.
— Ох! — воскликнула Эйлин и уже рванулась вперёд, но Элайша удержала её за локоть.
— Возможно, ты видишь не то, что есть на самом деле, — сказала она строгим голосом. — Ведь это посланец Гарт-Хауэлла.
— Но он же ранен! — возмутилась Эйлин. — По обету Целителей…
— Хотя бы и по обету! — возразила Элайша. — Неужели ты хочешь навлечь на наши головы Тёмные Силы?
Девушка вырывалась, но Элайша её удержала. Вместо неё к привязанному воину подошёл Ивик, остальные остались ждать в отдалении.
Маг поднял перстень и направил его на прижатую к древкам копий голову несчастного.
— Заклинаю тебя звездой и волной и могильной землёй, — медленно произнёс мат. — Говори же и сообщи нам то, что тебе велел передать твой хозяин!
Сомкнутые веки не разомкнулись, но посиневшие губы на землистом лице приоткрылись, медленно роняя слова:
— Ты… идёшь… за смертью.
— Таков путь всех людей, начиная от часа рождения, — ответил маг. — Неужели Джаката думал, что нас можно запугать детскими страшилками?
Перстень на поднятой руке вспыхнул черным пламенем:
— Ты выполнил всё, что тебе приказал твой хозяин…
Но латник продолжал, словно не слыша обращённых к нему слов:
— Грядущий близок, и скоро настанет его час. А вы, глупцы, идите своей дорогой, она приведёт вас к гибели.
Тут челюсть у него отвисла, открыв жёлтые зубы, а изо рта вывалился почерневший язык.
Ивик стал водить перстнем, чертя в воздухе магические письмена, которые загорались кровавым блеском и, угасая, превращались в острые жала мрака. Ивик заговорил громким голосом. Письмена лениво парили в воздухе, словно противясь его приказанию, но в конце концов подплыли к мертвецу и прилипли к нему. Наблюдавшие это друзья Ивика отшатнулись перед вспыхнувшим пламенем, которое вырвалось из мёртвого тела и начало пожирать его со свирепой яростью, пока не спалило дотла, не оставив ничего, кроме чёрного пятна на камнях мостовой.
— Это был Салзацар — воин из гвардии Джакаты. Он стоял на часах в ту ночь, когда я бежал из плена, — произнёс дрогнувшим голосом Хардин.
