— Ты не спасешь мир в одиночку! — кричит он. — Вернись, мы все обсудим!
— Я не одна, — отвечает Джули, указывая на колышущийся вокруг нее лес зомби. — Я с ними.
Россо измученно кривится, запрыгивает обратно в машину и разворачивается к Стадиону. Остальные отступают за ним. Это небольшая отсрочка, короткая передышка, ведь они не сдадутся, не могут сдаться. Теперь они подтянут новые войска, новое вооружение и непоколебимую решимость грубой силы. И еще бы они этого не сделали. Посмотрите на нас. Хрупкая девчонка и несколько сотен чудовищ, с огнем в глазах выстроившихся на границе своего города. Далеко-далеко у нас под ногами земля затаила дыхание, и погребенные в ней кости бессчетных поколений ждут, что будет дальше.
Мы столпились у выезда на автостраду. За нами город. Перед нами — поросшие ольхой угловатые холмы и живописная магистраль, ведущая в аэропорт. Джули стоит рядом со мной, и вид у нее гораздо менее уверенный, чем только что, когда она демонстрировала Россо свой революционный пыл. Опускаю руку на ее плечо и кричу:
— Джули! — По толпе пробегает дрожь. Пара зомби клацает зубами. Я повышаю голос: — Джули! Защищаем Джули!
Нескольким, похоже, все-таки хочется попробовать ее на вкус, но в глазах большинства я вижу не голод, а то же восхищение, с каким нас провожали в аэропорту. Яркое. Многократно усиленное. Они не просто смотрят, они ее рассматривают. Впитывают. Каждые несколько секунд их тела содрогаются странными спазмами.
М смотрит на нее совсем другим взглядом. Щелкаю пальцами у него перед носом.
— Да ладно! — хмыкает он, как будто я слишком много от него требую.
Сажусь на бетон дорожного ограждения и думаю. Вдалеке все еще ревут машины Россо. На меня смотрят все. Нетерпеливые взгляды отовсюду. Они как бы говорят: ну? И я хочу заорать: что "ну"?! Я не генерал, не полковник и не градостроитель. Я просто труп, который не хочет быть трупом.
Джули садится рядом и кладет руку мне на колено. Я наконец-то замечаю все синяки и царапины, которыми она обзавелась во время нашего беспарашютного прыжка. Даже на щеке есть порез — неглубокий, но, улыбнувшись, она тут же морщится. Как я все это ненавижу.
— Ты ранена.
— Да нет.
Как мне противно, что она ранена. Как противно, что все мы только и делали, что ранили ее. Всю жизнь. Я едва помню, что такое боль. Но стоит увидеть, что Джули больно, и я заражаюсь этой болью, усиленной стократ. Она сочится в мои глаза и жжет их.
— Зачем ты… пришла?
— Чтобы помочь, забыл? И чтобы тебя защитить.
— Но зачем?
Она ласково мне улыбается, и порез на ее щеке окрашивается свежей кровью.
— Потому что ты мне нравишься, мистер зомби. — Она вытирает кровь ладонью, смотрит на нее и размазывает по моей шее. — Вот так. Теперь мы в расчете.
Смотрю на нее — этого белокурого, голубоглазого ангела среди распустивших слюни мертвецов, эту хрупкую девушку, окровавленными губами улыбающуюся крайне сомнительному будущему, — и что-то во мне переворачивается. В глазах мутнеет, по щеке ползет что-то мокрое. Резь в глазах стихает.
Джули касается моей щеки и смотрит на свои пальцы. Ее взгляд полон такого восторга, что я не могу поднять на нее глаза. Вместо этого встаю и заявляю:
— Мы идем в аэропорт.
— Зачем? — спрашивает М.
— Потому что там… мы живем. Там мы… начнем.
— Начнем… что? Войну? С Костями?
— Не войну. Не… такую войну.
— Тогда что?
Пока я пытаюсь ответить, пытаюсь сформулировать тот водоворот образов, которые крутятся у меня в голове — музыка в темных залах аэропорта, мои дети, выходящие из потайных углов и стряхивающие пыль с розовеющей кожи, движение перемен, — пока я стою и мечтаю, притихший город разражается криком. Отчаянным, захлебывающимся криком, воем, какой издает на бойне обезумевшая от боли корова.
По шоссе кто-то идет. Даже бежит — но по неловким движениям понятно, что он мертвый. М бросается навстречу. Они разговаривают. Новичок машет руками и жестикулирует так, что у меня появляется нехорошее предчувствие. Нет никаких сомнений: он принес дурные вести. В конце концов он смешивается с толпой, а М медленно, качая головой, возвращается к нам.
— Что? — спрашиваю я.
— Домой… нельзя.
— Почему?
— Кости… сбрендили. Приходят… отовсюду. Убивают всех… не таких.
Смотрю на нашего новобранца. Сначала мне показалось, что он на поздней стадии гниения, но на самом деле он жестоко искусан и искромсан когтями. Вдалеке появляются новые и новые зомби. Некоторые на шоссе, другие бредут в грязи по обочинам — их сотни, они везде.
— Мы… убегаем, — продолжает М. — А Кости… гонятся.
Не успел он договорить, как появляются документалисты смерти собственной персоной. Одна, две, пять, шесть белесых поджарых фигур выпрыгивают из-за деревьев и кидаются на пару бегущих. На наших глазах они швыряют их на землю и разбивают головы об асфальт. Топчут их выпавшие мозги, как гнилые фрукты. Насколько хватает глаз — все новые и новые скелеты прыгают с деревьев на дорогу и собираются в единый громыхающий строй.
— Ой, бля… — шепчет Джули.
— Новый план? — с показным спокойствием спрашивает М.
Я пребываю в трансе нерешительности. Я снова в комнате Джули. Лежу на кипе ее одежды. Она спрашивает: "Бежать некуда, да?" А я мрачно качаю головой и говорю, что весь мир погряз в смерти. Где-то на краю моего сознания ревут моторы — теперь их больше четырех. Они мчатся к нам по главной улице, чтобы погасить меня, как свечу, и уволочь Джули в бетонную гробницу, забальзамировать, как принцессу, и навсегда похоронить в хрустальном гробу.
Вот так. Мы застряли между колыбелью и могилой, и ни там, и ни там нам больше нет места.
— Новый план! — заявляет М, возвращая меня к реальности. — Идем… в город.
— Что мы там забыли? — спрашивает Джули.
— Приведем… Кости… за собой. Пусть живые… разбираются.
— Плохой план! — восклицает Джули. — Войскам Обороны никакой разницы — по вам стрелять или по Костям! Они всех перебьют.
— А мы… спрячемся, — говорит М и указывает вниз на вереницы одноэтажных домиков и заросших палисадников, южная окраина города, пыльная сказка, где жили-были и мы с Джули, и даже однажды остановились здесь переночевать.
— Просто попрячемся и будем надеяться, что Оборона и Кости друг друга перебьют?
М кивает.
Пару секунд Джули думает.
— Ужасный план. Ладно, пошли.
Джули собирается бежать вперед, но М кладет руку ей на плечо. Она стряхивает ее и резко оборачивается:
— Ты что делаешь? Нечего меня лапать!
