Ралука сочувствующе улыбнулась ей.
— Он любит вас, Принцесса. Ему больно, но под этой болью находится мужчина, который испытал судьбу намного худшую, чем смерть, пытаясь спасти вас. Он не позволит чему-то такому холодному, как гордость, отнять вас у него.
— Это не гордость, Ралука. Это потерянное доверие. Как можно восстановить это?
— Это зависит от вас, Принцесса. Вы должны показать ему, что хотите остаться с ним.
— И как я это сделаю?
— Вы закроете свой офис и позволите Андрею и Виктору привезти все ваши вещи сюда.
— А что если он не позволит мне?
— Как он может остановить вас? Вы же леди Данести. Этот дом наполовину ваш.
Ретта улыбнулась, обдумывая это. Но для того, чтобы остаться здесь, она должна была отказаться от всего остального.
Нет, не отказаться. Итак, она не сможет быть адвокатом по бракоразводным делам в Румынии. Кроме того, она не смогла бы сохранять свою адвокатскую практику дольше. Некоторые люди уже высказывали подозрения, видя, что она не стареет.
Она огляделась вокруг: каменные стены, которым как-то удавалось быть теплыми и манящими. Остаться с Вэлканом…
Почему-то это немного пугало, так же как и когда-то. Но для того, чтобы остаться, она должна будет получить обратно сердце, которое муж закрыл для нее. Давай, Рет, ты сделана из более крепкого материала. Так оно и было. Она не собиралась оставлять его снова.
Но, как сказала Ралука, она должна найти какой-то способ показать своему мужу, насколько серьезно настроена.
Глава 5
Вэлкан испытывал боль, которая причиняемыми муками уступала лишь насаживанию на кол. Его силы Темного Охотника должны были исцелить его к этому времени… и тот факт, что он до сих пор страдал, говорил о том, насколько серьезны были его раны.
Он повернулся, услышав, как открывается дверь.
Это была Эсперетта, и на секунду он вернулся на пятьсот лет назад, когда они вместе делили эту комнату, и Ретта охотно присоединялась к нему каждую ночь.
Вернув себе этот дом после смерти, Вэлкан приложил немало усилий, чтобы ее комната выглядела точно так же, как в то время, когда в ней жила Эсперетта. Но, несмотря на то, что ее личные вещи были там, в действительности она никогда не использовала ту комнату для чего-то иного, кроме переодевания. В противоречии с обычаями того времени она делила эту комнату с ним для сна… и для других вещей, воспоминания о которых воспламеняли все его тело.
Вэлкан вздрогнул, так как все еще мог вспомнить ее запах, впитавшийся в простыни и подушки…
Ее запах на его коже.
Будь сильным, Вэлкан.
Он должен. Последнее, чего он хотел, — это позволить ей ранить его еще больше, чем она уже ранила.
Эсперетта несколько нерешительно прошла вперед, прежде чем опустить поднос на стол рядом с кроватью. Ее длинные волосы были собраны в конский хвост, и выглядела она крайне уставшей. И все равно умудрялась быть самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел.
— Ты все еще предпочитаешь бифштекс с гарниром из лука и тушеных яблок?
Ее вопрос удивил его. Вэлкан не мог поверить в то, что она помнит об этом. Кивнув, он наблюдал за тем, как Эсперетта снимает серебряную крышку с блюда и затем очищает луковицы.
— Ты не ешь? — спросил он, пока она передавала ему блюдо.
— Я просто съем немного хлеба. Я не особенно голодна.
Вэлкан покачал головой.
— Принеси хлеб и раздели это блюдо со мной.
— Тебе оно нужнее.
— Я выживу, и я могу послать за еще одной порцией. Теперь принеси блюдо с хлебом.
Она выгнула бровь, услышав его резкий тон.
— Пожалуйста, — добавил Вэлкан, смягчая голос.
Ретта помедлила. Этот мужчина привык отдавать приказы. На ее памяти он никогда прежде даже не произносил «пожалуйста». Ее сердце смягчилось, она подняла блюдо с хлебом и сделала, как он просил.
— Спасибо, — произнесла Эсперетта, пока он разделял с ней трапезу. — Между прочим, у меня есть претензия к тебе.
— Всего одна?
Она не смогла скрыть улыбку.
— В данный момент.
— Тогда я не могу дождаться, когда выслушаю ее, — заявил Вэлкан, прежде чем попробовать бифштекс.
— «Брэм» и «Стокер»?
Он рассмеялся глубоким, раскатистым смехом.
— Имена были подходящими, я так думал.
Эсперетта фыркнула. Но не упомянула про свою комнату, которую видела в ночь своего прибытия сюда. Она являлась жутким напоминанием об их прошлом, и это заставило Ретту понять, насколько сильно Вэлкан любил ее. Даже если он отрицал это, она знала правду. Все в комнате лежало так, словно он в любой момент ожидал ее возвращения.
Когда Эсперетта увидела ее, то фактически села на пол и разрыдалась из-за собственной глупости.
Отгоняя эту мысль подальше, она откашлялась.
— Тебе обязательно было отдавать этому человеку ту ужасную книгу о моем отце?
Вэлкан пожал своими широкими плечами, прежде чем вытереть рот.
— В то время я остановился в Лондоне, и мне было скучно. Он работал над книгой и собирался назвать главного персонажа Раду — что, не в обиду твоему дяде, не так интригует, как Влад Дракула. Кроме того, я не виноват в том, что книга стала пользоваться успехом. Она была бы полностью забыта, если бы не фильм, снятый десятилетия спустя.
Эсперетта подозрительно сощурилась.
— Я слышала, ты и здесь приложил руку.
— Это слух, в котором я совершенно неповинен.
— Ага. — Даже если и так, она не злилась на него по-настоящему. По крайней мере, не сейчас. Сто лет назад она хотела снять его голову с плеч, но теперь, когда она была здесь, то, как ни странно, чувствовала удивительное умиротворение. Это было так необычно.
Вэлкан отодвинул свою тарелку в сторону.
— Ты не доела, так ведь?
— Я не очень голодна.
Единственная проблема заключалась в том, чего она умирала от голода… и жаждала она не еды. То, что она действительно хотела попробовать, — это его восхитительный рот. Греховный и падший. Он всегда был таким, и прошло так много времени с тех пор, как она в последний раз целовалась.
Вэлкан с трудом мог сосредоточиться, в то время как его тело жаждало вкусить его жену. Как жестоко находиться так близко от нее и не иметь возможности удовлетворить потребность, неистово сжигающую его изнутри.
Эсперетта закончила есть и потянулась, чтобы забрать его тарелку. После она повернулась, чтобы посмотреть на Вэлкана. Это было ошибкой.
