Анты имели не менее оснований, чем Турксанф, быть недовольными заигрыванием Тиверия с Баяном. По сути, отношение антов и тюрок к аварам и к аваро-ромейской «дружбе» не могло не совпадать. Анты едва ли вошли в прямое подчинение Тюркскому каганату. Но личность Гостуна в таких условиях могла стать залогом и воплощением союза между антами или их частью и тюрко-болгарами. В известной степени этот эпизод являлся многозначительным прологом к появлению на этнической карте Европы славяно-болгарской народности.
Начало третьего нашествия
Дунайские словене впервые со времен Аттилы оказались под игом иноязычных завоевателей. Но Баян не подумал о том, чтобы закрепить свое новое приобретение. Удовлетворившись назначением дани, он не остался в Нижнем Подунавье. Словене же не стали мириться с унижением. Когда в 579 г. аварские послы явились за данью, они ничего не получили и в конце концов были убиты
[257]. Независимость дунайцев была, таким образом, восстановлена.
Именно тогда во главе племенного союза встал вождь Радогост (Ардагаст греческих источников
[258]), правивший уже к 585 г. и неплохо известный ромеям
[259]. Это первый достоверно известный правитель словен с двусоставным («княжеским») именем. Он находился в союзе с могущественным словенским «риксом» на севере — «Мусокием»
[260].
Ища опоры в борьбе против авар, дунайцы вступили в дулебский племенной союз Маджака (Мусока). Из дулебских земель пришло в те годы на Дунай немало переселенцев. Можно предположить, что Радогост был из их числа. Можно предположить также, что он выступал как прямой представитель дулебского «царя» на юге. Но это не более чем догадки. Интересно, что Радогост именовался не князем («риксом»), а лишь воеводой
[261].
Естественно было бы полагать, что последует война между словенами, теперь консолидировавшимися на пространстве от Дуная до Припяти, и аварами. Но этого не произошло. Напротив, в последующие годы обе стороны действуют против общего противника — Империи — и закономерно вступают в союз. Союз этот сложился не сразу, но в целом был предопределен. Убийство словенами аварских сборщиков дани лишь дало Баяну давно желаемый повод к войне с Константинополем.
Яблоком раздора между аварами и ромеями стал Сирмий (ныне Сремска-Митровица) — хорошо укрепленный город на левом, северном берегу Савы. Прежняя столица гепидских королей была передана ими Империи в 567 г., в надежде на союз против авар. Баян считал, что, поскольку Империя помощи гепидам не оказала, а теперь и признала его право завоевателя, Сирмий по этому самому праву принадлежит ему. В Константинополе, конечно, считали иначе — Сирмий, помимо прочего, являлся надежным оплотом имперского присутствия в Паннонии и базой на случай войны с аварами.
Отношения между Баяном и Тиверием вошли в полосу кризиса сразу после общей (по сути же, Баяновой) победы над словенами. Есть основания думать, что пребывание авар на землях Империи в 578–579 гг. уже отнюдь не было мирным и безопасным для ее граждан
[262]. Получив же от императора «дань» (плату за мир и союз) 579 г., Баян окончательно сбросил маску «друга».
Огромное войско во главе с самим каганом уже в конце 579 или в начале 580 г. прибыло к Саве. Баян занял позицию между Сирмием и Сингидуном, главным опорным пунктом Империи в Среднем Подунавье. Часть авар прошла вниз по Саве, перерезая речной путь. Сверх того, Баян начал строить мост, чтобы переправиться на южный берег и, таким образом, полностью блокировать Сирмий, прервав его сообщение с Империей. Стратиг Сингидуна Сеф потребовал от Баяна объяснений. Баян заявил, что строит мост, дабы опять через земли Империи напасть на словен, от которых «терпит оскорбления». Каган потребовал от императора судов для переправы, но при этом настаивал, что сам будет продолжать строительство. Присягнув, что не замышляет никакого зла Сирмию, каган отправил через Сингидун послов к Тиверию
[263]. В Константинополь послы Баяна прибыли в 580 г. Прием они встретили прохладный. Тиверий, не раз имевший дело с Баяном, понял его замысел. Но силы ромеев в Европе оставались слабыми — на востоке с новой силой полыхала война с персами, а Турксанф осаждал Херсонес. Тиверий решил потянуть время и сделал вид, что не понимает намерений кагана.
Между тем развернулись события, по видимости, подтверждавшие правоту Баяна. Поздней осенью 580 г.
[264] словене вновь вторглись в пределы Империи. Началось третье и самое мощное в VI в. словенское нашествие. События развернулись в столь удобный для Баяна момент, что можно было бы думать о сговоре его со словенами. Но это не так — дунайцы и авары пока еще оставались врагами. Начиная нашествие, словене руководствовались своими интересами. Неудача предыдущего вторжения и непрекращающийся приток людей с севера усугубляли проблему перенаселения. После же опустошительного похода Баяна ресурсы Нижнего Подунавья полностью истощились. Их можно было пополнить (а заодно найти новые места для жительства) только путем войны. Масштабы развернувшихся в 580–588 гг. событий убеждают в том, что численность вторгшихся словен была не меньшей, чем в 577–578 гг. По сути, в течение восьми лет на Балканах не осталось области, не затронутой нашествием. Военные действия вели одновременно десятки переселявшихся родов и племен, а также возвращавшихся после первых успехов за Дунай боевых отрядов.
