В Словакии с VIII в. славяне массово перенимают от авар обычай трупоположения, часто в деревянных домовинах. Большинство трупоположений этого времени — славянские, и они преобладают над сожжениями. На кладбище Девинска Нова Вес только 27 из 883 погребений — кремации по славянскому обряду. Но только 85 погребений, как уже говорилось, — аварские, с конями. В то же время в Девинской в 114 случаях костры разводили над могилами после захоронений. Еще ярче соотношение в Бернолакове — из 87 погребений 84 трупоположения, но при этом только 4 аварских с конем, да еще одно погребение коня. Зато есть одно сожжение с конем — славянская знать перенимала обычаи завоевателей. Кое-где в VIII в. появляются чисто славянские могильники с ингумациями. Таковы Дворы, Прша. Умерших, как правило, клали в могилы головой на восток. Однако дважды, по одному разу на разных кладбищах, отмечены сидячие захоронения. Кажется, погребения с трупоположением часто рассматривались у славян как привилегия мужчин. Реже встречаются погребения женщин. В Девинской их только 47 при 121 мужском. Кое-где в Словакии прижился курганный обряд, принесенный с запада, от мораван. В Пржитлуках древнее грунтовое кладбище сменилось курганным могильником. Урновые захоронения совершались в курганы или рядом с ними. Первое захоронение совершалось в основании кургана, реже в выкопанной под ним яме. Даже при безурновых погребениях сожжения совершались чаще всего на стороне. В Краснянах на рубеже VIII/IX вв. в дружинном быту соединились курганный обряд и ингумация.
[1779]
Сосуды из города Девинска Нова Вес
На этом историческом фоне и происходит рождение чешской династии Пржемысловичей. Судя по списку ее правителей, сохраненному Козьмой Пражским, начало рода следует помещать не позднее VIII столетия. Согласно этому списку-родословию, до князя Борживоя, крестившегося в конце IX в., правили восемь его предков, начиная с праотца Пржемысла. Впрочем, Козьма не утверждал (в отличие от своих продолжателей), что власть передавалась от отца к сыну.
[1780] Упоминаемые в предании о Пржемысле названия градов, — особенно образованное от имени его жены, Либушин, — ясно указывают на время уже не ранее VIII в. Некоторые связанные с Пржемыслом грады явно были построены позже описываемых событий, как, например, Прага-Град. В таких смещениях нет ничего удивительного. Многие значимые деяния потомков связывались в устной памяти с основанием правящего рода.
То же самое относилось, тем более, к событиям предшествовавшего времени. Вся эпоха до Пржемысла в предании об основании династии слилась в единое правление «Крока». Соответственно, для сохранявшихся в народной памяти отдельных событий хорватской эпохи, связанных с конкретными княжескими именами, места уже не оставалось. В результате они искусственно притягивались к Пржемыслу и его жене Либуше, дочери Крока. Именно так произошло с известным в Чехии и уже упоминавшимся преданием о «войне полов». В его развернутой версии упоминаются княжеские имена, неизвестные родословию Пржемысловичей. Но именно поэтому средневековые чешские хронисты вынуждены были сделать Честирада и Власту современниками Пржемысла. Впрочем, предание сохраняет память о том, что действие его происходило ранее, чем действие предания о Пржемысле. Описанные в нем события более логичны как пролог к истории его восшествия на престол, чем как следствие этого события. Упоминаемый в предании как столица мужчин Вышегрод позднее являлся главным оплотом чешских князей, подчас и в противовес Праге, будто бы основанной Пржемыслом. В предании о Пржемысле сохранились следы того, что именно Вышегрод до Праги был его столицей
[1781] — в древнейших вариантах предания, но необязательно в действительности.
Предание о войне между чешскими юношами и девушками сохранилось у Козьмы Пражского и у Далимила.
[1782] Оба относят события ко временам Пржемысла, то есть к VIII в. Примерно на то же время, как будто, указывают и называемые в предании грады (Девин, Вышегрод). Но соотнесение с Пржемыслом остается условностью и в тексте хроник. Рассказ о «войне полов» — явно вставной. У Козьмы Пржемысл в нем не упомянут вообще ни разу. Поскольку Пржемысл, взявший в жены «судью» Либуше, воспринимался чешскими хронистами как завершитель «женского» правления, то к нему были отнесены все предания об установлении нового патриархального порядка. Если события, отразившиеся в предании, происходили, то еще до основания династии. Поэтому главных героев и нет в родовом перечне Пржемысловичей. Логично заключить, что отражают они (как и само предание о Пржемысле) борьбу в обществе чехов «хорватской», «кроковской» эпохи, когда дозволялась передача власти женщинам.
Действие предания происходит в сердце чешских земель, в районе Праги. Козьма повествует, что гордые девушки, и без того сами выбиравшие себе мужей, желая еще большей свободы, «воздвигли себе град, защитой которому служила природа, и дали этому граду название Девин». Оскорбленные этим чешские юноши, «собравшись еще в большем числе, выстроили неподалеку град на другой скале среди чащи, на расстоянии не более чем звук рога». Этот град назвали Храстен, «чаща», но после он получил название Вышеград. Между градами то и дело разгоралась война — причем девушки брали хитростью и обманом, а юноши храбростью. Однажды стороны собрались на трехдневный мирный пир. В конце первого дня, когда воительниц отяготило выпитое вино, один из юношей подал сигнал рогом. После этого «каждый тотчас похитил по девушке». Наутро между сторонами заключили мир. Из Девина вынесли все припасы и предали его огню.
Далимил существенно расширил повествование Козьмы. Источником хронисту и поэту XIV в. послужили народные сказания, отчасти дожившие до нового времени. Согласно версии Далимила, девушки домогались не просто свободы, но княжеской власти для своего пола: «чтобы девка землею владела, а мужи о полях радели». В граде Девине они провозгласили княгиней одну из своей среды — Власту. Власта якобы призвала всех женщин подчинить «бородатых козлов», не допуская их на ложе и ни в чем им не повинуясь. Многие девушки бежали из отчих домов и собрались в Девин к своей княгине. Власта разделила свою девичью рать на три части. Мудрым «град поручила, в совете сидеть учила», красивых наставляла в коварстве, а остальным велела выезжать в поле и бить мужчин, «как псов». Дошло до того, что дочери поднимали руку на отцов. Мужчины выступили в поход на Девин. Чтобы объяснить отсутствие в нем Пржемысла, Далимил вводит несколько наставлений мудрого князя, предупреждающего от женского коварства и отказывающегося идти в поход. Рати мужчин и дев сошлись на Божище за будущим Вышегродом. Поэт вкладывает в уста языческой княгини выспреннюю речь, в которой она поминает амазонок и Александра Македонского. «Бей каждая брата и отца своего!» — призывала Власта своих воительниц. В начавшемся сражении погибло три сотни мужей, и их войско потерпело поражение. Вместе с Властой отличились сражавшиеся рядом с ней девушки, которых Далимил исчисляет поименно — «Млада, Хода и Светава, Врачка, Радка и Частава».
