Для расселяющихся на огромных просторах кривичей «большим городом» все еще оставался Изборск. Но власть общего, верховного князя неизбежно слабела. На Полоте образовалось собственное «княжение», которому — столь же формально — подчинялись кривичи, жившие дальше на восток. Местные князья также возводили себя к божественному предку, Криву или Баю, соединяя военную и духовную власть. Вокруг их двора или поселка, появившегося уже в VIII в., позднее вырос град Полоцк. Но действительное влияние полоцких князей ограничивалось их собственным малым племенем — полочанами, получившими имя от реки Полоты.
[1972] Окрестные подвинские племена постепенно объединялись вокруг Полоцка, но уже в верховьях Днепра, на Смоленщине, жили независимые «роды». Из этих малых племен нам достовернее всего известны пришедшие с запада. Смоляне осели в районе будущего Смоленска, где дали имя и реке Смольне. С пришельцами из Силезии лупоглавами связана река Лупоголова в том же бассейне Верхнего Днепра. Средневековые данные позволяют нам расширить этот список племен Смоленщины, скажем, названиями вержавлян и мирятичей.
[1973] Здесь еще не строились грады и не заметно никаких объединительных усилий. Разрозненные «роды» во главе с собственными вождями только обосновывались на новых местах, смешиваясь с балтами, кое-где живя с ними чересполосно.
Впрочем, в последнем отношении это была общая реальность тогдашнего Севера. Здесь зримо всего являли себя слабости уходящего племенного уклада. Мощь нарождающихся «княжений» выплескивалась за пределы «родовых» земель, вступая в неизбежные столкновения с подобными же соседями. Отсутствие же четких границ создавало — в противоречие строящейся предгосударственной власти — обстановку, близкую к хаосу. По всем рубежам славянского мира межплеменные войны провоцировали вмешательство внешних сил. В наиболее драматичном положении, не на один век, оказались западные славяне, столкнувшиеся с Франкской державой. Но и славянам восточным угрожал мощный противник — Хазарский каганат. Земли же, обращенные к Балтике, уже сталкивались с новой силой, которая в скорости будет творить историю по всем европейским берегам. Начиналась эра морских походов скандинавов, эпоха викингов, которая в той или иной степени затронула почти весь север Славянской Европы.
Глава четвертая. Славяне западные и восточные. Последняя треть VIII в.
До и после Бравалля
«Официальным» началом эпохи викингов считается у европейских историков 793 г. — дата нападения викингского отряда из Скандинавии на побережье Англии. Однако уже давно археологические открытия заставляют отодвигать эту дату все дальше в глубь VIII в. Западные моря, действительно, сравнительно редко видели еще «людей севера», норманнов. Но на Балтике торговля и разбой уже к началу VIII в. становились делом обычным. Причем торговые и военные операции в прибрежных водах чаще вершили на первых порах балты и финны. Но постепенно их опережают более удачливые конкуренты — скандинавские норманны со своим совершенным парусным флотом. По берегам Скандинавии вырастают военно-торговые базы — вики. Отсюда датские и свейские викинги совершают далекие походы за прибылью и добычей. Балтские и финские «эсты», «восточные», недавно еще терзавшие набегами Скандинавию, теперь вынуждены выплачивать время от времени «дань» норманнским конунгам. Еще в VII в. свеи захватили и заселили Аландские острова, которые стали их форпостом на востоке.
[1974]
В своем движении на восток норманны неминуемо должны были столкнуться со славянами. Когда именно свеи или даны впервые узнали о славянском заселении севера Восточноевропейской равнины — судить трудно. В принципе, они уже в VI–VII вв. могли сталкиваться с кривичами на Западной Двине или на других восточных окраинах известного тогда Восточного Края — «Эстланда». В конце же VII в. словене осели по Волхову до самых его низовий — то есть у подступов, через Ладожское озеро и Неву, к Финскому заливу. Скандинавы сами пока едва разведывали эти края. Но отсюда поступали «престижные», окруженные сверхъестественным ореолом, финские украшения, и не они одни. А значит, рано или поздно норманнские мореходы должны были появиться и на Ладоге.
Итак, где-то в начале VIII в. первые из скандинавов проникли в поволховские земли, еще далекие от того, чтобы стать «Страной Городов», «Гардарики» позднейших саг. Заселяемые словенами и финнами лесные пространства представлялись норманнам последней землей, краем света. Где-то дальше на восток или на север воображение помещало мифический Йотунхейм, страну враждебных богам и людям великанов. В то же время путь туда — это путь к богатству и славе. Там эпический герой может обрести себе супругу, и брак этот будет почетен. Там вершатся превосходящие человеческое разумение и по сложности, и по воздаянию подвиги.
[1975] Но на фоне легендарных повествований о первых поездках скандинавов в глубины Восточной Европы резко выделяется самый распространенный сюжет. Это группа вполне конкретных и довольно сухих сведений о происхождении датской и шведской королевских династий.
