Вообще же он был страшный непоседа и если не лез с играми к родителям, то начинал приставать к служительнице.
Как только она входила в загон, слонёнок со всех ног бежал к ней. И прежде всего засовывал свой хоботок в карман халата — там у служительницы всегда был приготовлен для него кусочек сахару.
Слонёнок вытаскивал сахар и отправлял себе в рот. Потом он начинал теребить служительницу за халат, за юбку, за кофту. Ему хотелось, чтобы с ним поиграли. Он протягивал ей то переднюю, то заднюю ножку, то подставлял бочок, чтобы его почесали.
Однажды служительница взяла свежий берёзовый веник и начала им чистить слонёнка. Слонёнок был очень доволен. Он поворачивался то одним, то другим боком, а потом вдруг изловчился, вырвал хоботом веник — и бежать. Чего он только с ним не проделывал! Начал по полу размахивать, только опилки в разные стороны полетели. А потом подбросил, опять подхватил, опять подбросил, размахнулся им и прямо попал в Шанго.
Но Шанго сразу прикончил это веселье. Он забрал веник хоботом, опустил его в рот и с аппетитом съел. Так на этом игра и кончилась.
Пока слонёнок был совсем маленький, ему давали самые различные имена. Один служитель называл его Милок, другой — Сынок, третий — Малыш…
Когда же малышу исполнился год, то настало время ему дать настоящую кличку. Долго не могли решить сотрудники Зоопарка, как бы лучше назвать слонёнка. Наконец после долгих споров остановились на кличке Москвич. Это была самая подходящая для слонёнка кличка, потому что он родился в Московском зоопарке.
Когда Москвичу исполнилось три года, он так вырос, что стал ростом почти с мать. Москвич по-прежнему был большой шалун, однако Шанго он слушался, и вся слоновья семья мирно проживала в Зоопарке.
Марьям и Джек
Небольшой пограничный отряд неожиданно наткнулся на медведицу. Медведица поднялась на дыбы и пошла навстречу людям.
Грянул выстрел. Зверь заревел, сделал несколько шагов и рухнул.
Когда люди подошли к убитому зверю, то в нескольких шагах от него увидели маленького медвежонка. Медвежонок растерянно оглядывался по сторонам и искал, куда же делась его мать.
Пограничники взяли малыша с собой и привезли в часть. Назвали его Марьям.
Марьям была совсем маленькой, такой маленькой, что когда вставала на задние лапы, то даже не могла достать до колен сержанта Петрова, который взялся ухаживать за малышом. Кормил его Петров из соски молоком, а спал медвежонок у него в комнате, прямо на кровати. Петров очень привык к своему питомцу и проводил с ним почти всё свободное время.
Но не только один Петров так относился к медвежонку. Скоро маленькая Марьям стала общей любимицей. Да и нельзя было не любить её, до того она была забавной, пушистой, приятной — ну совсем как плюшевая игрушка.
Утром Марьям вставала вместе со всеми бойцами. По сигналу «подъём» сразу вскакивала и спешила на физическую зарядку, а во время завтрака всегда старалась попасть в столовую. Правда, её туда не пускали, но стоило не запереть на крючок дверь, как малышка тут же открывала её лапками и стремглав бросалась к столам. А как трудно было её выпроводить обратно!
Медвежонок так кричал, сопротивлялся и так смешно просил угощения, что каждый старался сунуть маленькой попрошайке что-нибудь вкусное.
Марьям росла совсем ручной. К тому же у неё был на редкость покладистый характер. Обычно медведи очень вспыльчивы, непостоянны и могут ни с того ни с сего укусить своего хозяина. С Марьям этого никогда не случалось.
Почти до июля прожил медвежонок в части. В июле, когда Марьям исполнилось четыре месяца, её постоянный воспитатель Петров уезжал в отпуск. Ехать он должен был через Москву, и пограничник решил передать Марьям в подарок Московскому зоопарку.
НЕУДАЧНОЕ ЗНАКОМСТВО
Когда Марьям привезли в Зоопарк, её поместили на площадку молодняка. В это время там уже находилось много разных зверят: динго, лисята, волчата, маленькие львята и несколько медвежат. Увидев новичка, они все разом устремились к нему. Каждый спешил с ним познакомиться, поиграть. Однако Марьям, которая спокойно шла за людьми через весь Зоопарк, неожиданно испугалась. Она никогда до этого не встречала никаких зверят и теперь, увидев их, заревела и бросилась бежать. Приняв это за желание поиграть, все зверята погнались за ней.
Сделав два круга по площадке, с выпученными от страха глазёнками, Марьям забилась в угол. Когда же к ней приблизились её собственные собратья-медвежата, она стала во весь свой маленький рост и угрожающе заревела.
Медвежата и другие зверюшки отошли от не желающего с ними познакомиться новичка. Они стали играть между собой и больше не обращали на Марьям внимания.
Весь день просидела Марьям в своём убежище. Вышла она лишь после того, как зверята, пообедав, легли отдохнуть. Она ходила между спящими зверятами по площадке, кричала, а как только они встали, опять забилась в угол.
На другой день повторилось то же самое. И дежурные и зоотехники несколько раз пытались познакомить медвежонка с обитателями площадки, но Марьям, которая была такой ручной и так хорошо шла к людям, никак не желала знакомиться с животными. Всё время проводила она, забившись в угол, а ночами жалобно кричала и дёргала лапами дверь. Пришлось медвежонка с площадки молодняка взять и поместить в секцию выездных животных.
НА НОВОМ МЕСТЕ
Секция выездных животных находилась около служебного входа в Зоопарк. Это был небольшой огороженный дворик. По одну сторону дворика стоял длинный ряд клеток, и в нём помещались самые различные животные.
Сначала Марьям посадили в клетку. Но она привыкла жить на свободе, среди людей, и никак не могла привыкнуть к неволе. Целые дни она лежала около решётки, жалобно стонала и почти ничего не ела. Заведующей секцией, Галине Григорьевне, стало жаль медвежонка, и она решила его выпускать во дворик, где бы он мог побегать и повозиться.
Марьям очень веселилась, когда её выпускали. Она вспоминала все свои фокусы, которые умела делать: ходила на задних лапах, кувыркалась через голову или смешно вытягивала переднюю лапу и просила, чтобы её угостили.
Она так забавно всё это проделывала, так примерно, совсем не по-медвежьи, вела себя даже в помещении, что её стали запирать в клетку только на ночь.
Остальное время Марьям проводила во дворе или в служебной комнате.
Однако держать медвежонка на свободе, даже очень послушного и ручного, было нелегко. Не все сотрудники Зоопарка знали, что Марьям ручная и, заходя во дворик, пугались её. Случалось и так, что забывали закрыть калитку, медвежонок выскакивал, и его приходилось ловить. А поймать такого шалунишку было не всегда легко. Иногда он давался сразу, а иногда, желая поиграть, спешил удрать или залезал на дерево. Вот тут-то приходилось помучиться. Забравшись на дерево, Марьям проводила там и два и три часа, а пока она проделывала свои акробатические номера, Галина Григорьевна сидела под деревом и караулила беглянку.
