Поэтому перед Грудининым стоит непростая задача – с одной стороны, собрать голоса как левых (традиционный электорат КПРФ, сталинисты, имперская часть электората Жириновского), так и умеренных левых реформаторов – социал-демократов, которые стоят за европейское ведение бизнеса. Здесь кандидату от компартии и карты в руки: «Я же – бизнес, ребята! У меня 42 % моего ЗАО, я же торгую клубникой, зарабатываю деньги, плачу большие налоги. Во как надо работать!»
Поэтому Грудинин, на мой взгляд, – это серьезно, если он не будет делать электоральных ошибок. Насколько я знаю, КПРФ поставила задачу собрать не менее 15 миллионов голосов. То есть при явке в 60 % кандидат КПРФ должен будет набрать 25–30 % голосов. Возможно? Возможно. Одна из самых больших загадок – как он будет собирать голоса в крупных городах. Крупные города, в общем, и не сталинистские, и в них живет средний класс, а не латифундисты, как Грудинин.
И очень важным будет его показатель в Москве и области, потому что по слухам, доносящимся из коридоров КПРФ, выглядывая из-за серпа и размахивая молотом, в случае, если компания пройдет удачно и он будет вторым после Путина и наберет больше, чем Зюганов на прошлых выборах, то может быть назначен губернатором московской области вместо Андрея Воробьева. Поэтому сколько соберет в московском регионе и конкретно в Московской области Павел Грудинин, где находится его «Совхоз имени Ленина» (на самом деле никакой не совхоз, а закрытое акционерное общество с акционерным капиталом, вполне себе капиталистическое) – это очень интересная история. Серьезный игрок, серьезный кандидат.
При этом очевидно, что если Грудинин займет второе место и станет губернатором, то, скорее всего, без труда вольется в существующую политическую систему. Мы видим губернаторов-коммунистов. Недавно Зюганов выступал на Госсовете по реновациям, где говорил: «Наш губернатор-коммунист вместе с министром таким-то…» В этом смысле, если не говорить об электорате КПРФ, а только о бюрократии компартии, то она просто представляет из себя левое крыло партии Путина.
Собчак
Выдаю государственную тайну – Владимир Владимирович Путин не крестный отец Ксении Анатольевны Собчак. Ее крестный отец – отец Гурий из Александро-Невской лавры.
На протяжении полутора месяцев до объявления Ксенией своего желания выдвинуть свою кандидатуру на пост президента я несколько раз с ней разговаривал. На мой взгляд, она была в сомнениях, и это не было импульсивным решением. Я бы сказал, что еще за неделю до объявления мы с ней сидели, пили чай и про это разговаривали. Поскольку никакого решения не было, то я о ее выдвижении узнал так же, как и все остальные, – из ее письма, выложенного на сайте газеты «Ведомости».
Я с самого начала говорил Ксении – теперь я это могу сказать, – что я очень скептичен по отношению к ее выдвижению, исходя, во-первых, из той политической конфигурации, которая складывается накануне президентских выборов чисто практически. Во-вторых, я до сих пор до конца не понимаю ее целей – ни публичных, ни не публичных. Я говорил ей: «У тебя громадные моральные риски – для меня это главное, – ты будешь обложена дерьмом с головы до ног (ну это бог с ним) людьми, которые еще раньше были тебе близки, и у тебя могут возникнуть проблемы с теми людьми, разделяющими даже приблизительно одинаковые с тобой взгляды, кто не захочет тебя понять, как не понимаю тебя я». Я говорил ей, что их с Навальным попробуют стравить, сделать копьями против друг друга. И мы видим, что именно так и получилось.
На первом этапе президентской кампании моя позиция неизменна: надо регистрировать всех. Навальный, с моей точки зрения, имел право на регистрацию, Собчак имеет право на регистрацию, Удальцов имеет право на регистрацию, Путин имеет право на регистрацию – есть же люди, которые говорят, что это четвертый срок Путина, и он не имеет права на регистрацию, – и пусть решат избиратели. Для меня это самое главное и самое важное. Такой моя позиция была давно, еще до разговора с Ксенией.
Надо отдать Ксении должное – она абсолютно стальная. Это, кстати, показало ее известное интервью у Соловьева. У его передачи были рейтинги в семь раз выше, чем обычно. Они пришли на Ксению, а не на Соловьева. И после программы в ее сторонники записались десять тысяч человек. Абсолютно смелым поступком Ксении была поездка в Чечню. Те, кто ее критиковали за это, просто не понимают, как в Чечне все функционирует. Собчак реально могли там угробить противники Кадырова, чтобы подставить его. Приехали, выстрелили два раза – а виноват будет Кадыров. То есть это была ситуация с огромными рисками. Насколько я знаю, никаких согласований не было. И, кстати, министр по внешним связям, печати и информации Чеченской Республики Умаров сказал: «Почему она не позвонила? Мы бы ей охрану выделили. Почему мы должны узнавать, когда только сел самолет?» Она летела обычным рейсом. Умаров как раз высказывал те опасения, что противники Кадырова, который отвечает за безопасность в республике, могли что-нибудь с ней сделать.
Я не считаю Собчак марионеткой Кремля. Наоборот, в Кремле многие не знают, что с ней делать. Ксения своим выдвижением поставила многих в неудобное положение. Те же самые люди, когда Навальный взял подписи муниципальных депутатов «Единой России», начали кричать, что он кремлевский проект, что он марионетка. Никакой Навальный не кремлевский проект, никакая Собчак не кремлевский проект. А вот то, что Кремль, администрация президента, безусловно, использует любую политическую ситуацию, кто бы как ни выступал – Грудинин так Грудинин, Собчак так Собчак, Жириновский так Жириновский, Явлинский так Явлинский. Ну, а как иначе?
Мне глубоко противен тот образ, который ей создают ее бывшие друзья – стебаются над ее внешностью, фамилией и т. д. Это не является для меня аргументом в политической борьбе. Точно так же другие стебаются над внешностью и фамилией Навального, всячески препарируя ее в соцсетях.
Собчак – это проект, который я бы назвал проектом больших городов. Посмотрим, насколько праволиберальный электорат может преодолеть свое отвращение к гламуру, поняв лозунги и программу Ксении. Очень важно посчитать, сколько голосов она соберет в трех городах-маркерах – Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге. Очевидно, что, если соберет достаточно, то, скорее всего, двинется дальше: с партией, с кандидатами в мэры и т. д.
Ходорковский
Почему Путин выпустил Ходорковского из тюрьмы и отпустил его за границу – этого, конечно, не знает никто, но предположение у меня есть. В глазах президента это стало выглядеть неэстетично – присудить уже отсидевшему почти одиннадцать лет третий срок, придумывать новые обвинения. Нет, это слишком, поэтому он все взвесил, счел (другой вопрос, ошибочно или нет), что угроза сущностной не является, прикинул: выигрываю это, это, это и это, проигрываю то… То есть – 4:1…
Почти сразу после того, как Ходорковский оказался в Берлине, я с ним встретился. Это было 7 января 2014 года. Я, собственно, летел в Берлин к Юлии Владимировне Тимошенко, но вместо нее мне «подсунули» Михаила Борисовича. Юлия Владимировна меня не приняла со словами: «Вы мужчина, а я плохо выгляжу. – Она же в больнице была. – Когда буду выглядеть хорошо, тогда со своим микрофоном и приходите». Так мне передали. Ну не зря же я все-таки летал – поняв, что Михаил Борисович тоже там, я нашел его и встретился. Мы с ним обсуждали Украину и Россию. Как мне кажется, он, как и большинство наблюдателей, не ожидал такого развития событий. Хотя аналитик вообще он по жизни крутой. Не ожидал, не верил, не допускал. Он мне не сказал этого, но я так понял.
