Разрушитель. Тот, кто уничтожил Хьюстон и Канзас-Сити, кто пытался взорвать Новилон. Орудие, которым воспользовалась Регалия, чтобы толкнуть Профа в объятия тьмы. Он был здесь.
Наши взгляды встретились, и эпик улыбнулся.
27
Я нырнул обратно в буфетную, чувствуя, как отчаянно колотится сердце и потеют ладони.
«Все в порядке, — подумал я. — У меня же чужое лицо». Разрушитель не мог меня узнать, просто от его взгляда бросало в дрожь любого.
Но внезапно эпик возник рядом со мной, материализовавшись из вспышки света. Меган выругалась и попятилась. Разрушитель положил руку мне на плечо.
— Приветствую тебя, убийца демонов, — сказал он.
— Я… — Я облизнул губы. — Великий эпик, похоже, ты меня с кем-то спутал.
— Ах, Сталеубийца… — проговорил он. — Возможно, черты твои изменились, но глаза — и горящая в них жажда мести — остались прежними. Ты пришел, чтобы уничтожить Зеленого Луча. Вполне естественно. «Ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее…»
[2]
Щелкнув затвором, Меган приставила пистолет к виску Разрушителя, но стрелять не стала — это привлекло бы к нам внимание, погубив весь план, к тому же эпик просто телепортировался бы еще до того, как в него попала пуля.
— Что ты тут делаешь? — спросил я.
— Меня пригласили, — улыбнулся Разрушитель. — За мной послал Зеленый Луч, и мне ничего не оставалось, кроме как прийти. Его визитная карточка оказалась весьма… убедительной.
— Визитная карточка… — проговорил я. — Треск! У него есть мотиватор, основанный на твоих способностях.
Ночной Сокол говорил, что, если попытаться создать устройство, используя способности живого эпика, оно будет работать, но станет причинять эпику боль, притягивая к себе.
— Да, он воспользовался одним из тех… устройств, чтобы призвать меня. Наверняка он желает смерти, Сталеубийца. Как и мы все в глубине души.
Треск! Регалия, судя по всему, создала из способностей Разрушителя по крайней мере еще одну бомбу, помимо тех, что предназначались для Новилона и Канзас-Сити. Бомбу, которая теперь была в руках Профа и которую ему приходилось заряжать с помощью солнечного света. Вероятно, именно это привлекло сюда Разрушителя.
Значит, где-то есть устройство, способное уничтожить город в одно мгновение. Какая жуткая ирония судьбы — Проф пожертвовал своей человеческой сущностью, чтобы защитить Новилон, и все это лишь затем, чтобы точно таким же образом стереть с лица земли Ильдитию?
Разрушитель невозмутимо наблюдал за нами. В прошлый раз мы с ним расстались после долгой погони, во время которой он всеми силами пытался меня убить. К счастью, похоже, он не затаил обиды.
Но перед тем как мы расстались, я был вынужден раскрыть ему один секрет.
— Ты знаешь тайну слабостей эпиков, — сказал я.
— Да, — ответил он. — Большое тебе за это спасибо. Сновидения выдают их, и я могу и дальше исполнять свой священный долг. Мне нужно лишь узнать их страхи.
— Ты намерен избавить мир от эпиков? — спросила Меган.
— Нет, — возразил я, продолжая смотреть в глаза Разрушителю. — Он намерен избавить мир от всех.
— Наши пути сходятся, Сталеубийца, — сказал грозный эпик. — Рано или поздно нам придется столкнуться друг с другом в поединке, но сегодня можешь продолжать то, что начал. Господь превратит этот мир в стекло, но лишь после того, как придет очистительный огонь… и этот огонь — мы.
— Треск, да ты чокнутый, — заметила Меган.
Разрушитель улыбнулся:
— «И ночи не будет там, и не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их»
[3].
С этими словами эпик исчез. Как всегда, телепортируясь, он оставил вместо себя похожее на статуэтку изображение из светящейся белой керамики, которое секунду спустя разлетелось на мелкие кусочки и испарилось.
Я без сил оперся о дверной косяк. Меган подхватила меня под руку. Треск, только этого нам еще не хватало…
— Где пирожные? — послышался крик из-за двери. — Шевелитесь, слонцы! Она требует своего любимого угощения.
В буфетную ворвался рослый повар. Меган развернулась к нему, сунув пистолет за спину, и внезапно на всех пирожных на подносе появились замысловатые украшения из крема.
Повар облегченно вздохнул.
— Слава небесам! — бросил он, хватая поднос. — Если что-то понадобится — скажите.
Верзила вышел. Я в ужасе смотрел ему вслед, боясь, что, как только повар окажется достаточно далеко от Меган, крем с пирожных исчезнет. Опершись рукой на прилавок, она вдруг начала оседать, и теперь уже пришла моя очередь ее подхватить:
— Меган?
— Я… похоже, я сумела создать постоянную иллюзию, — проговорила она. — Треск, давно со мной такого не бывало. У меня уже начинает болеть голова.
Кожа ее под моими пальцами стала липкой от пота, лицо побледнело. Но даже при всем этом я понимал, что случилось нечто невероятное.
— Только представь, что ты могла бы сделать, имея больше опыта!
— Ладно, посмотрим. — Меган помолчала. — Дэвид, кажется, я нашла измерение, где ты специалист не по оружию, а по пирожным.
— Ничего себе!
— Угу. — Она выпрямилась. — Вот только, похоже, среди бесконечного множества измерений я так и не нашла ни одного, где ты хоть чуть-чуть умеешь целоваться.
— Ну это нечестно, — возразил я. — Прошлой ночью ты не жаловалась.
— Ты засунул язык мне в ухо, Дэвид.
— Это же так романтично. Я как-то раз видел в кино. Словно… страстный, мокрый…
— Эй, вы хоть понимаете, что я тоже все слышу? — спросил Коди.
— Заткнись, Коди, — ответила Меган, убирая пистолет обратно под мышку. — Предупреди Абрахама и Миззи, что мы наткнулись на Разрушителя. Переходим к третьему этапу.
— Принято, — ответил Коди. — И, Дэвид…
— Мм?
— Если хоть раз засунешь язык мне в ухо, я тебе волынки отстрелю.
— Спасибо, что предупредил, — сказал я и начал раздеваться.
Под мешковатыми джинсами на мне были брюки, а под курткой — рубашка на пуговицах. Меган бросила мне свою куртку, и я вытянул подкладку, превратив куртку в смокинг.
Она сняла свитер, под которым оказалось заткнутое за пояс платье, и штаны, прикрывавшие обтягивающие шорты, а затем одернула юбку, закрыв ноги.
Я изо всех сил старался на нее не таращиться — по крайней мере, открыто. Блестящее красное платье смот релось на Меган просто великолепно, к тому же… в общем, под черкивало ее округлости. Примерно так, как изящные очертания цевья подчеркивают идеальную форму приклада.
