– Черт, ну у вас и дворецкий! – произнес он.
– Да, – подтвердила Руби. – Это было впечатляюще.
Миссис Кру вылезла из лимузина.
– Привет, мам, как дела? Тебе помочь с сумками? Принести чаю со льдом? – окликнул ее Клэнси.
– Ты что делаешь, олух? – прошипела Руби.
– Не знаю, – прошептал в ответ Клэнси. – Это нервное.
Мать смотрела на него с подозрением – до тех пор, пока Руби с силой не пнула его в голень, и он, вслух выругавшись, ударил ее по плечу.
Лицо миссис Кру разгладилось: все обстояло так, как и должно было.
Когда Руби вернулась на Сидрвуд-драйв, то сразу поднялась в кухню.
– Тут забегал твой приятель, – сообщила миссис Дигби.
– Кто? – спросила Руби.
– Ну, это был не Квент Гумберт, если это так тебя беспокоит. Это был Рэй Пенни из книжного магазина – он оставил что-то для тебя.
В холле на столике лежал прямоугольный пакет, а рядом с ним – записка, написанная крупным почерком:
Прибыла твоя книга,
я решил занести ее тебе,
раз уж у тебя такое спешное дело.
Сборник поэзии стоил не более нескольких долларов. Это было не первое издание и даже не второе. Страницы были порваны и замусолены, корешок оторван, несколько страниц выпало из переплета. На книге не было ни автографа автора, ни какой-либо дарственной надписи, однако это была та самая книжка, и только это имело значение.
Руби начала читать. Она читала в том порядке, в каком стихотворения были размещены в книге. Она прочла все от корки до корки, от первой до последней буквы, включая страницу с данными об авторских правах, адресом издательства и сведениями о том, в какой типографии сборник был напечатан. Она прочитала все на тот случай, если в этой самой скучной части книги был какой-то намек на то, зачем кому-то понадобилось ее красть. Но никаких намеков, похоже, не было.
Была лишь одна странность: в оглавлении значилось стихотворение № 14, «Ты поэма, Селеста», – но когда Руби просматривала сборник, в нем этого произведения не нашлось.
Она сверила номера страниц на тот случай, если часть книги выпала и потерялась, но нет, страницы шли по порядку, ни одна не пропала.
Руби помнила газетные статьи; она помнила, что на экземпляре мистера Окры была сделанная от руки дарственная надпись – и сделана она была кем-то по имени Селеста.
«Что ж, тут определенно есть связь», – подумала Руби.
– Что тут у тебя? – спросила миссис Дигби, заглядывая ей через плечо. – Боже упаси, неужели вам в школе задают читать эту претенциозную книжонку самовлюбленного идиота?
– Ты знаешь этого поэта? – удивилась Руби.
– Знаю, – ответила миссис Дигби, уперев руки в бока. – Моя кузина Эмили когда-то давно работала в «Алой Пагоде», и она говорила, что этот Дж. Дж. Калкин почти каждую неделю приходил, чтобы посмотреть представление и поглазеть на свою музу, кем бы она ни была, и всем ужасно мешал.
– По его стихам можно сделать вывод, что он был несчастным человеком.
– Эмили как-то посоветовала ему не быть таким унылым.
– И что из этого вышло?
– Он не очень-то хорошо принимал критику – он больше никогда не разговаривал с ней. Хочешь сэндвич с тунцом? У тебя голодный вид.
– Я бы предпочла кекс, – отозвалась Руби.
– Я сделаю тебе сэндвич, – решила домоправительница.
Поздно вечером, уже в конце ужина, Руби получила вызов – это было что-то важное, судя по тому, что муха на ее часах мигала оранжевым светом. Девушка извинилась, сказала, что ляжет спать пораньше, поднялась по лестнице в свою комнату, схватила ветровку и вылезла в окно.
Сигнал продолжал зудеть так, что рука вибрировала. Опустив глаза, Руби увидела, что муха теперь горела красным.
«Черт, и когда, по их мнению, я должна спать?» – подумала Руби.
Глава 21. Абсолютно ничего
Прибыв в «Спектр», Руби подошла к круговому столу Базз.
Та разговаривала по оранжевому телефону, но, заметив Руби, поставила разговор на паузу и сообщила:
– Тебя хочет видеть Блэкер. Он в столовой.
Когда Руби отыскала Блэкера, он отряхивал соевый соус со своего пиджака.
– И зачем я тебе понадобилась? – спросила она.
Блэкер работал над дешифровкой кодов, поэтому им с Руби часто приходилось вместе корпеть над листками бумаги в тесной комнатушке, и мусорная корзина переполнялась упаковками от пончиков. Блэкер производил впечатление человека рассеянного, однако на самом деле все обстояло совершенно иначе. «Не нужно недооценивать Блэкера», – предупреждал иногда Хитч, чтобы Руби не ошиблась сгоряча. Она и не недооценивала.
Блэкер подался вперед.
– Ты же слышала об этих странных кражах, верно? – уточнил он, доставая из кармана газетную вырезку. Она была сложена в несколько раз и выглядела так, словно ее перечитывали снова и снова.
Заголовок гласил: «ПРИЗРАЧНЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ». Это была заметка о пропавшей книге мистера Окра. На фотографии супруги Окра сидели на диване, держась за руки, и вид у них был потрясенный.
– Конечно, слышала, но почему «Спектр» интересуется этими кражами? – спросила Руби. – Мне так же, как и всем, хочется узнать, кто этот таинственный небоходец, но «Спектру»-то какое дело? Я слышала, что все эти преступления – обычные домовые кражи, ничего важного, дорогого или опасного.
– Ты считаешь, что если кого-то ограбили, это ничего не значит? – осведомился Фроорн, который как раз в этот момент подошел к их столу. Тон у него был напыщенный и мрачный. – Конечно, Богатенькой Детке Рубиньке не нужно беспокоиться о потере нескольких сотен долларов, потому что маменька-миллионерша и папенька-миллионер наполнят ее копилку, если ей захочется новенькое балетное платьице…
– Что? – переспросила Руби. – Что за чушь ты несешь о каких-то балетных платьицах? Я вообще-то не просто так спрашиваю.
Блэкер посмотрел на Фроорна.
– Послушай, Майлз, Руб действительно задала правильный вопрос.
Фроорн поджал губы.
– Почему бы тебе не заняться данными, Майлз? – продолжил Блэкер. – Нам не помешает сверить все, что только можно, с имеющимися сведениями. Оставляю это тебе, потому что работа, за которую ты взялся вчера, очень важна для следствия.
Фроорн занимался тем, что вводил информацию в компьютерные банки данных, поэтому очень много знал о различных делах, над которыми работал «Спектр-8». Думать он тоже умел, нельзя было счесть его ни легкомысленным человеком, ни выскочкой, а благодаря своему агрессивному настрою он был нелегким оппонентом в интеллектуальных стычках. Жаль только, что он был таким высокомерным болваном.
