– Это было бы очень круто – я имею в виду, что если какую сверхспособность и хочу, так именно летать, – признался Клэнси. – Ну, или становиться невидимым.
– Невидимость – не обязательно сверхспособность, – возразила Руби. – Существует искусство быть невидимкой – нужно просто думать о себе как о невидимке.
– Да, – кивнул Клэнси. – Я видел по телевизору, как тот человек делал это – ну, помнишь, я тебе о нем рассказывал? Иллюзионист.
– Дарнли Рекс, – припомнила Руби.
– Да, – подтвердил Клэнси, – именно он. Я могу попытаться.
– Попытаться что?
– Думать, что я невидим, – ответил Клэнси, – и проверить, сработает ли это.
– Тебе придется надеть другие носки, – заметила Руби, кивая на его ступни. Носки на Клэнси были ярко-желтого цвета.
– Нэнси забрала все мои носки, пришлось позаимствовать у Минни, – объяснил он.
– И бейсболку тоже, – добавила Руби.
– Бейсболка – вещь практичная: у нее хороший козырек, и она не промокает.
– Зато она ярко-зеленая и только что не светится.
– Зато на фоне травы не видно, – возразил Клэнси.
– Мне кажется, что невидимость для тебя – штука совершенно неестественная, Клэнс.
Это было в изрядной степени правдой. Клэнси был из тех парней, которые хотят слиться с толпой, но постоянно выделяются, причем, как правило, по какой-нибудь не особо лестной причине. Единственным, кто его не замечал, был его отец.
– Нет, я признаю́, что умение летать – штука крутая, – продолжила Руби, – но если бы я могла получить какую-нибудь сверхспособность, я выбрала бы перемещение во времени. Представь, как круто уметь телепортировать себя из одного места и времени в другое.
– Да, это было бы очень полезно. – Клэнси подумал о том, как мог бы спокойно сдавать экзамены и контрольные по французскому, если бы узнал ответы, запомнил их, а потом переместился бы в прошлое.
– Не хочешь перекусить? – спросила Руби, поднимаясь. Клэнси кивнул:
– Я бы что-нибудь съел.
Они спустились вниз и босиком прошлепали на кухню, где миссис Дигби читала «Твинфордское эхо».
Не поднимая взгляда от газеты, она произнесла:
– Если вы двое думаете, что я сейчас подхвачусь и начну готовить вам сэндвич с говяжьим языком и маринованными морскими огурцами, вы сильно ошибаетесь.
– Я разочарована, – откликнулась Руби, – но на самом деле я думала о чем-то больше похожем на сыр и ветчину.
– О, это я могу вам обеспечить, – сказала миссис Дигби, поднимаясь на ноги. – Я живу, чтобы служить.
Клэнси вытер лоб: он не всегда мог понять, не разыгрывает ли его старая домоправительница. Она рассказывала ему так много историй о том, чем была вынуждена питаться в молодости, которая пришлась на годы Великой Депрессии, что у него не было уверенности, не собирается ли она накормить его какой-нибудь странной частью какого-нибудь животного.
– Итак, что вы задумали, детки – наверняка какое-нибудь хулиганство? – осведомилась миссис Дигби, нарезая ветчину.
– Мы обсуждали сверхспособности, – объяснил Клэнси. – Если бы вы могли стать сверхчеловеком, то какую способность вы выбрали бы?
– У меня есть все сверхспособности, какие только могут быть у человека – смотрите, сколько всего я делаю. Как вы думаете, когда доживете до моих лет, сможете успевать столько же?
– Я не рассматривал это с такой точки зрения, – признал Клэнси.
Миссис Дигби бросила взгляд на Руби.
– Опять звонил Квент. Он хочет знать, придешь ли ты на его супергеройскую вечеринку.
– Черт, – выдохнула Руби, – а я так пыталась об этом забыть!
– Что ж, надеюсь, твой отец не услышит эти твои слова. Ты же знаешь, как он относится к тому, что кто-то задевает чьи-то чувства.
Руби вздохнула – она слишком хорошо это знала.
– О небо, – сказал Клэнси, – так тебе придется пойти?
– Я что-нибудь придумаю, – ответила Руби.
Они уже перешли в гостиную и собирались посмотреть что-нибудь по телевизору, когда миссис Дигби позвала из кухни:
– Дитя, это ты сунула в тостер этот вот кусок хлеба?
Молчание.
– Ради всего святого, я только что приготовила вам закуску, – продолжила миссис Дигби, – и скоро будет обед, а ты делаешь себе тост. Ты что, страдаешь глистами?
– Да нет, миссис Дигби, это тост для Клэнса.
– Что?! – прошептал Клэнси.
– Да, понимаете, он решил немного набрать вес, поэтому ест вдвое больше, чем обычно.
– Странно как, – произнесла миссис Дигби, – выглядит так, как будто на этом тосте выжжены слова.
Руби вбежала в кухню и выхватила тарелку у озадаченной домоправительницы.
– Быть может, у вас что-то с глазами, миссис Дигби? Я ничего не вижу.
Послание гласило:
ПРИБЫТЬ В ШТАБ-КВАРТИРУ НЕМЕДЛЕННО.
Через полчаса Руби уже стояла в лаборатории «Спектра» и разглядывала улику: маленькую карточку в герметически закрытом пластиковом пакетике.
– Это она?
– Ага, – ответила С-Дж. – Сейчас мы проведем еще одну проверку, и она целиком и полностью в твоем распоряжении.
– А на что вы ее проверяете? – спросила Руби.
– На токсичные вещества.
– Что? Вы думаете, что она может быть отравлена, что ли?
– Вряд ли, но никогда нельзя знать точно.
– Я так и думала, – кивнула Руби. – Ничего, если я взгляну на нее до того, как вы запустите очередную проверку?
– Конечно, – разрешила С-Дж.
Руби достала карточку из герметичного пакетика. Одна сторона была совершенно пустой, на другой виднелся некий шифр, состоящий из точек – некоторые вдавленные, некоторые выпуклые.
– Есть какие-нибудь догадки? – поинтересовалась С-Дж, когда Руби протянула карточку обратно.
– Пока нет, – ответила Руби. – Эти точки что-то означают, но без других символов, а в идеале и какого-нибудь контекста, его никак не разгадаешь.
– Ясно, – произнесла С-Дж и сунула карточку обратно в пакетик. – Посмотрим, что мне удастся найти.
– Наверное, пока вы тут возитесь, я пойду выпью что-нибудь, – сказала Руби. – Что-нибудь сладкое будет не лишним.
– Ты знаешь, что некоторые люди считают сахар ядом? – спросила молодая лаборантка.
