Лицо Руби разгладилось, потом она закатила глаза.
– Смешно. Ужасно смешно, Клэнс. Ты никогда не думал о карьере комика?
– Я подловил тебя, Руб, признайся.
– Ты действительно думаешь, что мне может понравиться этот безмозглый болван?
– Ну, я так думал – примерно час… ладно, может быть, дней пять, но теперь я вижу, что ты предпочитаешь сидеть в кафе с блинчикоядным лохом, а не гулять по городу с гориллой.
– Лохи не едят блинчики, – возразила Руби.
– Тогда давай сделаем заказ, – согласился Клэнси.
Глава 47. Такие маленькие ножки
Войдя в кухню, Руби обнаружила записку, прилепленную к дверце холодильника:
Руби, я развешиваю фото для выставки Марго Бардем в «Алой Пагоде». Пожалуйста, приезжай туда в четыре часа дня, нам нужно пойти купить обувь – к слову сказать, у тебя совершенно неприличные туфли, тебе нужна красивая обувь для сегодняшней премьеры. Пожалуйста, не спорь с этим.
ТВОЯ МАМА
Руби посмотрела на кухонные часы – она уже опаздывала почти на полчаса. Она взвесила идею позаимствовать последний отвергнутый Бритни О’Лири транспорт – мопед, который вот уже почти месяц стоял без дела в гараже О’Лири, да и в целом, насколько помнила Руби, выезжал оттуда не больше пяти раз. Неужели это преступление – использовать для пользы дела мопед, на котором хозяйка не собирается больше кататься.
Потом она подумала еще несколько секунд и решила – да, несомненно, преступление. И в итоге решила ехать на автобусе.
«Держись подальше от неприятностей, Руб».
Когда Руби вошла в театр, ее мать все еще была занята раздачей указаний рабочим, которые стояли на стремянках с молотками в руках. Размещение выставки заняло больше времени, чем ожидалось, и ко всем стенам зала были прислонены заключенные в рамки фотографии Марго Бардем. Марго в костюме, Марго на отдыхе на съемочной площадке, Марго смеется вместе со съемочной бригадой – оказывается, Фредерик Лютц сказал правду, актриса действительно была довольно высокой.
На одном снимке Марго вместе с Джорджем Катселем стояли на месте съемок «Кота, поймавшего канарейку» – она, похоже, внимательно слушала то, что он говорит. На заднем плане работали люди, передвигая декорации и расставляя осветительные приборы. На самом верху фотографии кто-то шел по канату. Видны были только ступни и лодыжки, но вот что интересно: канатоходка была обута в маленькие желтые туфли для танца.
«Щелк, щелк, щелк», – раздалось в мозгу у Руби, и она развернулась и выбежала из театра. Она мчалась по «аллее славы», пока не нашла отпечатанный в бетоне след Марго Бардем. И едва она наступила на этот след, как сразу же поняла значение послания, оставленного вором-небоходцем: «Ты идешь чужими шагами, Марго».
Ступни у Марго были большими. Примерно восьмого размера
[5].
Марго Бардем никогда не смогла бы надеть знаменитые Маленькие Желтые Туфли – они были малы ей размеров на пять. Значит, она не могла исполнять трюки, показанные в «Коте, поймавшем канарейку». Она никогда не отбивала чечетку на канате и даже на коньке крыши. Та, которая делала все это, та женщина, которая шла по канату на фото, – кем она была? Но кем бы она ни была, это ее трюки и ее чечетка сделали Марго кинозвездой. Марго Бардем украла славу, принадлежавшую кому-то другому, – в этом заключалось ее преступление.
Руби думала, думала и думала – и в процессе раздумий, сама того не замечая, дошла до дверей студии Ады Борленд.
На звонок в дверь открыла все та же женщина в сером.
– Боюсь, Ады нет дома, – сказала Абигайль, – но если ты хочешь увидеть какие-нибудь фотографии, я с радостью покажу их тебе.
– А у вас есть снимки, сделанные в «Алой Пагоде» в то время, когда там снимали «Кота, поймавшего канарейку»? – спросила Руби.
– Да, – ответила Абигайль. – У нас есть множество фотографий, связанных с этим фильмом. Тебе нужны фото Марго?
– На самом деле, – произнесла Руби небрежным тоном, – я думала, есть ли у вас фотографии ее дублерши, исполнявшей трюки.
Абигайль помедлила секунду.
– Ты имеешь в виду акробатку?
– Думаю, да, – согласилась Руби, – если это она танцевала на канате и бегала по крышам.
– Канареечка, – кивнула Абигайль.
– Значит, вы знали, что Марго не выполняла все эти трюки?
– О да. Это держали в тайне, но люди, задействованные в съемках, знали, а в те дни я работала на студии.
– Значит, у вас есть фото Канареечки? – уточнила Руби.
– На самом деле у нас нет фотографий, сделанных во время съемок фильма, – ответила Абигайль. – Ходили слухи, что Джордж Катсель запретил фотографам снимать происходящее на площадке и уничтожил все сделанные снимки. Думаю, Кот хотел создать миф о Марго – он хотел, чтобы люди верили, будто она действительно способна танцевать чечетку на канате.
– А она вообще могла ходить по канату? – спросила Руби.
– Она не смогла бы станцевать чечетку даже на твердой земле, по крайней мере, в то время. Изначально она была парикмахершей в театре – позже она, конечно же, научилась танцевать.
– И кто же был той самой канарейкой?
– Идем со мной, – пригласила женщина. Она провела Руби в дальнюю часть галереи, откуда спиральная лестница вела в архив. Там в широких мелких ящиках хранились сотни фотографий. Абигайль помедлила минуту, прежде чем выдвинуть нужный ящик, а потом достала папку с широкими завязками.
Она положила ее на белый стол и проверила, чистые ли у нее руки (судя по всему, руки у нее почти всегда были чистыми), и только потом открыла папку. Она аккуратно приподнимала папиросную бумагу, закрывавшую каждый снимок, и аккуратно раскладывала фото на столе, чтобы Руби могла рассмотреть их.
– Это она? – спросила Руби, нагибаясь поближе. – Акробатка?
– Она, – подтвердила Абигайль. – Канареечка. – Крошечная фигурка на почти невидимом канате, за спиной сияют расплывчатые огни, такими же расплывчатыми вышли ноги акробатки. – Этот снимок был сделан, когда она выступала в цирке, задолго до съемок фильма.
– Какая маленькая! – произнесла Руби.
Абигайль рассматривала снимок через монокль.
– Полагаю, примерно твоего роста.
– Маленькая, – повторила Руби.
– Тогда она была всего лишь ребенком, но и впоследствии почти не выросла.
Фотографии были сделаны в начале 1930-х годов, все они были черно-белые. Можно было ощутить атмосферу происходящего по выражению на лицах зрителей: восторг и изумление, – однако трудно было по-настоящему понять, каким зрелищем вызваны эти чувства.
