Джиллиан взглянул на закрытые ставни. Вдалеке горело два одиноких керосиновых фонаря, но они не освещали и половины площади. Из окон домов Джиллиана и Каризму наверняка не видно.
– Если это ловушка, то глупая, – сказал Джиллиан.
Каризма поджала губы:
– Кто глупее: тот, кто расставляет глупые ловушки, или тот, кто бежит прямо в них?
– Очень глубокомысленно.
– Может, нам вообще не стоило сюда приезжать?
Если мы хотим найти испанскую ветвь ордена, нужно хвататься даже за соломинку. А Ласкари намекнул, что искать тамплиеров стоит здесь, на Мальорке.
– Еще и этот Эскрива… Где ты его нашел?
– Это он нас нашел, – возразил Джиллиан. – Чувствуешь разницу?
– А тебе это не кажется подозрительным?
Джиллиан остановился и пристально посмотрел на Каризму:
– Не нужно повторять это в сотый раз. Как бы там ни было, этот тип знает о дворце тамплиеров больше всех в Пальма-де-Мальорке. И вообще в наших интересах как можно скорее покончить с этим.
– Почему ты так кипятишься всякий раз, как я тебя критикую?
– Потому что ты только этим и занимаешься!
– Ах, простите, многоуважаемый Великий магистр!
Молча взглянув на нее, Джиллиан пошел дальше. Бессмысленно требовать от Каризмы уважения к его статусу в ордене – он сам не раз подчеркивал, что не придает этому особого значения.
Каризма с шутливым почтением открыла перед Джиллианом дверь, когда они подошли к дворцу. Каменные стены надменно возвышались над площадью. Широкие полукруглые ворота открыты настежь. Слева и справа высились две сторожевые башни, увенчанные острыми зубцами. На фасаде лишь несколько маленьких окон. Те, что без ставен, задернуты шторами.
Когда-то это был дворец арабских завоевателей, пока король Хайме I в начале XIII века не отдал его тамплиерам в благодарность за помощь во время освободительной войны. Более ста братьев ордена бились во главе войска, освободившего Мальорку от мусульман после трехсот лет сарацинского владычества. С орденом расплатились драгоценностями, землей и целыми улицами Пальма-де-Мальорки. А дворец объявили резиденцией магистра Рамона де Серры и его последователей. Оттуда они управляли делами тамплиеров на Балеарских островах вплоть до кровавого разгрома ордена в 1312 году.
Нынче ничего уже не осталось от былого великолепия. Стены потемнели, краска и штукатурка осыпались. Там, где когда-то стояли караульные с мечами и алебардами, теперь торчали переполненные мусорные баки. Ворота, похоже, вообще не запирались, а в башнях и пристройках находились жилые помещения.
Джиллиан сомневался, что здесь они выйдут на след ордена. Перед смертью Ласкари упомянул о дворце тамплиеров в Пальма-де-Мальорке, но что они должны здесь найти? Шестьсот лет прошло с тех пор, как на стенах этой крепости в последний раз развевался флаг с красным лапчатым крестом. Теперь между сторожевыми башнями протянута бельевая веревка.
И все же послание таинственного Эскривы вселяло слабую надежду, хоть Каризма ему и не верила. Сойдя на землю в порту Пальмы, Джиллиан и Каризма стали искать публичную библиотеку и вскоре узнали, что таковой нет. В конце концов их отправили на улицу Каррер-де-ла-Мар, в квартал мрачных трущоб, с указанием спросить там человека по имени Нарциско Эскрива. Дескать, Эскрива мог бы рассказать им о тамплиерах на Балеарских островах. Не застав его, они решили прийти еще раз вечером, прежде чем рискнуть оставить ему свой адрес. Но в итоге Эскрива сам с ними связался, послав почтового голубя. Птица села Каризме на плечо прямо посреди улицы.
Послание, прикрепленное к лапке голубя, было кратким и ясным: «Каса-дель-Темпле. В полночь. Н. Э.».
Голос Каризмы оторвал Джиллиана от размышлений.
– Это он?
Она указала на призрачную фигуру, стоявшую у ворот. Джиллиан напряженно вглядывался в темноту.
– Похоже на то.
Рядом вспорхнула стая птиц.
Человек повернулся и скрылся во внутреннем дворе по ту сторону ворот. Полы его длинного плаща волочились по мостовой.
– Видимо, он питает слабость к эффектным появлениям.
Каризма переложила завернутый меч в левую руку, чтобы, в случае чего, быстро его выхватить. Она искусно обращалась с мечом, намного превзойдя в этом умении Джиллиана и других братьев.
Джиллиан, как и прежде, держал сверток под мышкой, не желая давать повод усомниться в своих добрых намерениях. Он хотел было одернуть и Каризму, но не стал. Если это все же ловушка, не помешает, чтобы хоть один из них был готов к бою.
У самых ворот они отошли друг от друга на несколько шагов. Когда орудуешь мечом, нужен простор. Благодаря бесконечным тренировкам во дворце Ласкари и под солнцем Синая все движения были отточены до автоматизма.
Пройдя через ворота, они увидели справа главное здание дворца. Узкая крутая лестница вела к двери. За этим зданием был внутренний двор, куда выходили фасады и других зданий. Двор весь зарос пальмами и другими тропическими растениями. Из зарослей выпорхнула стайка голубей и показался человек в длинном плаще. Внимательно посмотрев на Джиллиана и Каризму, он спокойно вышел к ним навстречу.
– Добрый вечер, – сказал он.
Это был очень смуглый старик – насколько им удалось рассмотреть его в свете единственного фонаря у подножия лестницы. Обветренная кожа лица испещрена сеткой глубоких морщин. Жидкая седая бородка доставала до груди. Плащ был серый, а не черный, как Джиллиану показалось издалека. На плечах старика сидели два голубя, ворковавших с закрытыми глазами.
Джиллиан и Каризма остановились.
– Сеньор Эскрива?
Старик кивнул. Голуби не шелохнулись.
– Вы меня искали?
Каризма с опаской оглядела темный внутренний двор. В пальмовых зарослях могла бы укрыться небольшая армия. Тут и там в кронах деревьев мелькали юркие тени: летучие мыши. Похоже, их тут тысячи.
– Почему вы выбрали это место? – спросила Каризма.
– Вы хотели разузнать о тамплиерах на острове, – ответил Эскрива. – Более подходящего места не найти.
– Мы бы могли встретиться в гостинице, – заметила Каризма. – Там хотя бы светло.
– Ах, – тихо вздохнул старик, – как банально!
Джиллиана насторожило, что Эскрива говорил по-итальянски. Это довольно странно. Родной язык Каризмы – испанский, так что именно она и узнала об Эскриве от хозяина трактира. Джиллиан говорил по-немецки, по-итальянски и по-латыни. Но откуда старик узнал об этом? Светловолосый Джиллиан вовсе не похож на южанина. Так почему же Эскрива обратился к ним именно по-итальянски – на единственном языке, который знали и Джиллиан, и Каризма? Поразмыслив, Джиллиан все же решился спросить об этом.
Эскрива рассмеялся: