Сторожей обучали боевым искусствам. Это очевидно: уж больно хорошо они двигались, орудовали саблями, наносили удары и защищались. Но техника боя отличалась от той, которой учили Каризму и Джиллиана в Новом ордене. Движения быстрые. Удары не прямые, а словно исподтишка. Смесь восточных и западных боевых искусств. Две культуры, слитые воедино.
Тамплиеры-ассасины.
Джиллиан подошел к хижине, распахнул дверь. На столе – две миски с мясом и овощами. Свеча в глиняном подсвечнике освещала комнату тусклым мерцающим светом. Джиллиан и Каризма оторвали сторожей от ужина. Те не успели даже свечу задуть.
В ящике они нашли еще оружие: восточные кривые сабли и копья, а также знамя – красный лапчатый крест на белом фоне. Последние сомнения развеялись.
Каризма открыла обитый железом сундук. Он стоял между кроватями в дальней части хижины. Вместо задней стены – скала.
«Тюрьма, – подумал Джиллиан. – Или ссылка. Их отправили в эту глушь охранять пустое подземелье с гипсовой статуей Мадонны. Сторожить память веков».
– Тут что-то есть.
Вынув из сундука ворох одежды, Каризма наткнулась на двойное дно и пыталась его открыть.
– Его, наверное, лет сто никто не открывал… Есть!
Джиллиан подошел к Каризме. Тайник оказался глубиной не больше сантиметра. Сверху лежала пожелтевшая карта острова. Отложив ее, Каризма наткнулась на стопку разрозненных листков, исписанных старинной мелкой вязью. Чернила выцвели, став светло-коричневыми.
Джиллиан взял одну из бумаг.
– Ты можешь это прочесть? – спросил он.
Прищурившись, Каризма пробежалась по строчкам.
– Написано по-испански. Здесь внизу дата – январь тысяча семьсот тридцать первого года.
Достав из ящика еще несколько листков, Джиллиан посмотрел, какими годами они датированы. 1801, 1778, 1862. Самая старая бумага относилась к 1677 году. Некоторые бумаги почти истлели, а чернила на них совсем побелели. Наверное, каждому поколению стражников выдавались указания, и они складывали их в сундук.
– А тут что? – Джиллиан протянул Каризме листок, датированный 23 ноября 1892 года. – Написано меньше двадцати лет назад. Возможно, его положил сюда один из убитых.
Каризма прочла.
– Это молитва. Нет, погоди… Похоже на молитву, но я думаю, это что-то другое. Что-то вроде ритуального напутствия.
– Там написано, откуда эти люди?
Каризма покачала головой:
– Здесь идет речь только о том, что никогда нельзя покидать свой пост. И о великой чести служить Богу и общине…
– Ордену.
Каризма читала дальше.
– Нагромождение напыщенных фраз. Ничего больше.
– А кем подписан документ?
– Подписи нет. Только пятно, где стояла печать. Раскрошилась, наверное.
Отложив документ, Каризма взяла другой. Лишь на третьем сургуч оказался в сохранности.
Стоя позади нее, Джиллиан услышал, как она ахнула:
– Этого не может быть…
Он присел рядом на корточки, посмотрел на листок у Каризмы в руках, затем на нее. Каризма побледнела.
– Печать, – прошептала она.
Джиллиан взял документ. На нем стояла дата – август 1819 года. И печать – не больше подушечки пальца. Пришлось повернуться к свече, чтобы рассмотреть изображение. Птица с распростертыми крыльями, а под ней что-то, напоминающее башню. Нет, не башню – бочку.
Джиллиан повернулся к Каризме:
– Ты где-то видела эту печать?
Каризма смотрела на Джиллиана, но мысли ее были далеко. Она улыбнулась. Жуткой, леденящей кровь улыбкой.
– Это… – Она запнулась и набрала побольше воздуха. – Это печать рода Кристобаль.
– И?
Не ответив, Каризма снова посмотрела на печать, потерла глаза и виски.
– Каризма, – мягко сказал Джиллиан, положив руку ей на талию. – В чем дело?
Глаза ее покраснели, когда она снова повернулась к нему.
– Граф Франциско Кристобаль, – хрипло проговорила Каризма, – мой дядя.
Глава
16
– Стойте!
Аура спустилась во двор и, остановившись у бассейна, навела револьвер на незнакомца.
Тот замер. Темный силуэт на фоне рубиново-красного солнца в арке ворот. Как картина в раме.
– Не стреляйте, – сказал он по-немецки, сделал шаг вперед и вытянул руку, показывая, что безоружен. Другой рукой он держал лошадь под уздцы. – Давайте поговорим, как цивилизованные люди.
Аура пыталась разглядеть лицо незнакомца, но его скрывала темнота. Лишь на мгновение оно мелькнуло в лучах восходящего солнца, и Аура успела заметить, что он улыбается. Появление незваного гостя встревожило Ауру, но еще больше смутила его улыбка.
– Кто вы?
– Могу я подойти ближе?
– Ваше имя!
– Оно вам ничего не скажет, Аура.
– Откуда вы меня знаете?
Интересно, печать, собранная из кистей Гримо, еще при нем?
– Я знаю вас и знал вашего отца. Но вряд ли он упоминал обо мне. – В голосе незнакомца слышалась досада. – Позвольте представиться – Эдуардо Фуэнте. – Он умолк, ожидая, что скажет Аура, но та молчала. – Вот видите, я говорил, что вы обо мне не слышали.
– Отпустите лошадь. И медленно подойдите. Я хочу видеть ваше лицо.
– Вам не нужно меня бояться.
– У меня револьвер. С чего мне вас бояться?
– Вы же знаете: это я убил графомана Гримо. Неприятный тип. И любовника вашего друга Филиппа Монтелье. И его бедняжку жену. Для них так лучше, поверьте мне.
Голос незнакомца не звучал желчно или злобно. Скорее деловито.
Аура и ее лошадь стояли в круге света от фонаря, оставленного на бортике бассейна. Человек подходил ближе, и черты его лица постепенно проявлялись.
Торговец стеклянными розами. Тот, что дважды заговаривал с ней возле гостиницы.
Нос с крутой горбинкой. Тонкие бесцветные губы. Высокие скулы, впалые щеки. Огромные глаза янтарного цвета. На самом деле они были карие, но свет фонаря придавал им поразительный желтоватый оттенок. Человек оказался старше, чем ожидала Аура, – лет пятидесяти, может, даже больше. Длинные, совершенно седые волосы, похоже, собраны в хвост – Аура толком не разглядела. На нем был бежевый кожаный плащ в пол, с широкими рукавами.
Аура позволила ему приблизиться на несколько шагов.
– Стойте там.
Человек смотрел на нее мягко, даже немного с грустью.
– У вас отцовские глаза.
– Если это правда, то вы первый, кто это заметил.
