– Ты видела двух людей на башне, – мягко сказал Джиллиан. – Это ассасины. Традиционное черное облачение. Лица скрыты повязками, чтобы даже здесь их никто не увидел. И кривые сабли.
Каризма задумчиво посмотрела на свой прямой меч в ножнах, прислоненный к стенке рва.
– Когда проберемся внутрь?
– Можно попробовать сегодня ночью, но я не уверен. У меня с собой документы Ласкари. Он-то хотел, чтобы мы действовали открыто: не как воры, а как гости с дружественными намерениями.
Каризма махнула рукой:
– Я знаю своего дядю. Щедрым и великодушным его не назовешь. Даже приют у него только для отвода глаз.
Взяв ее за руку, Джиллиан погладил длинные, изящные пальцы.
– Ты говорила Ласкари, что тебя к нам послал дядя. Но ведь это неправда?
– И давно ты узнал?
От усталости Каризма даже не удивилась. Пожалуй, им стоит подождать еще хотя бы день, прежде чем явиться в замок. Никогда еще Джиллиан не видел Каризму такой измученной. И дело вовсе не в переезде через всю Испанию.
– Я и не знал, – ответил Джиллиан. – Просто догадался. Какой смысл отсылать племянницу в Новый орден? В монастырь – еще куда ни шло, если хочешь избавиться от нее ради наследства… Но в орден престарелых рыцарей?! Это бессмысленно.
Впервые за последнее несколько часов Каризма рассмеялась:
– Ты же не престарелый рыцарь!
– И похоже, никогда таким не стану, – сказал Джиллиан, поразившись, как горько прозвучали эти слова.
– Звучит заманчиво. – Каризма, наклонившись, поцеловала его в губы.
Они встретились взглядом, разом рассмеялись и тут же снова замолчали, боясь, что стражи на башне услышат.
– Я нашла упоминания о Новом ордене в бумагах дяди, когда тот в очередной раз уехал. Судя по заметкам на полях, он был невысокого мнения о Новом ордене, особенно о Ласкари. Тогда я толком не разобралась, что это за Новый орден… И уж никогда бы не подумала, что дядя сам мог оказаться тамплиером. Вот такая история.
– И этого оказалось достаточно? Ты ушла туда, где он вряд ли тебя нашел бы?
– Нет, напротив. Я надеялась, что он узнает, где я. И увидит, что я перешла на сторону тех, кого он больше всего презирает. Я была еще совсем ребенком, хотела насолить ему, вот и все. По крайней мере поначалу.
Джиллиан улыбнулся:
– А потом жизнелюбие Ласкари убедило тебя остаться?
– Нет, я осталась из-за тебя. – Она снова наклонилась к Джиллиану и поцеловала его – на этот раз более страстно.
Вдалеке снова закричали вороны.
«Иннин».
Джиллиан вскочил.
Каризма непонимающе уставилась на него:
– Что…
– Ты слышала?
Каризма не сразу поняла, что Джиллиан отпрянул не потому, что ему стало неприятно. Она тоже поднялась.
– Чурбан неотесанный! – сказала она в шутку. – Если это отговорка, чтобы…
Джиллиан поцеловал ее.
– Не отговорка. Я слышал голос…
– Я ничего не слышала.
Снова вскарабкавшись на насыпь, Джиллиан осмотрелся. С озера он перевел взгляд на замок. Черный колосс на красном горизонте.
– Иннин, – повторил Джиллиан.
Поднялась и Каризма.
– На испанский не похоже.
Джиллиан потер виски.
– Это будто в моей голове…
– Ах вот каково быть бессмертным!
– Это не шутки, Каризма. Ни голос… ни поцелуй.
– Нет, – тихо сказала Каризма, и уголки ее губ дрогнули в улыбке. – Не шутки.
«Это я, Иннин».
Джиллиан снова посмотрел на замок. Башни, на которых стояли ассасины, опустели. Теперь там появилась изящная женская фигура с развевающимися волосами.
– Ты видишь? – спросил Джиллиан.
Каризма кивнула.
Женщина постояла еще мгновение и скрылась из виду.
Солнце взошло два часа назад, и уже ощущалось, что день будет жарким. Солнечный свет окрасил пустынную землю в цвет обожженной глины. Тучи пыли проносились по рвам и холмам. Аура замечала их лишь краем глаза.
Открывшийся вид глубоко потряс Ауру. Никогда прежде она не видела таких разрушений. Повсюду валялись давно засохшие, вырванные с корнем виноградные лозы. Только они и давали понять, что когда-то на этих склонах что-то росло. Даже бурьян и колючки пробивались лишь кое-где, у самого берега.
– Давненько я здесь не бывал, – сказал Константин, растерянно обводя взглядом склоны. – Я помню это место совсем другим.
– А когда ты сюда приезжал?
– В середине восемнадцатого века.
– Сто пятьдесят лет назад?!
– Я же сказал: давно.
Аура вздохнула:
– Придется привыкать к таким срокам.
– Сто пятьдесят лет – песчинка по сравнению с тем…
– Что нам еще предстоит, – закончила Аура его мысль. – Знаю.
Константин пожал плечами.
Аура спрыгнула с лошади и повела ее в тень от холма, чтобы укрыть от жары. Константин последовал за ней.
– Оставим лошадей здесь, – сказала Аура.
– Всех? – Помимо своих лошадей, они вели под уздцы белого жеребца Фуэнте и лошадь с поклажей. – А что, если нам придется уносить ноги?
– Без Джиана и Тесс я не уйду.
– Конечно.
Аура привязала уздечку к пню.
– Если хочешь остаться…
Константин приобнял ее за талию.
– Ты правда думаешь, я отпущу тебя одну?
– Я тебя едва знаю.
– Я здесь, чтобы помочь тебе.
– Но для чего тебе это?
– А что мне теперь остается? Сначала я хотел лишь познакомиться с тобой, дочь великого Нестора Непомука Инститориса. Случившееся на балу в Париже вовсе не входило в мои планы, веришь?
– Конечно нет. – Усмехнувшись, Аура высвободилась из его объятий.
Они взяли все оружие, какое смогли унести: пистолет, которым Аура застрелила Фуэнте, ее револьвер, несколько кинжалов и абордажную кошку на веревке, найденную в сумке убитого. Наконец тронулись в путь.
За несколько километров до перевала они свернули с пыльной тропы, которая вела в долину. Теперь лошади с трудом пробирались через каменные завалы, скользкие скалистые выступы и густо заросшие луга. Старые винодельческие районы Арагона простирались на восток вплоть до подножия Пиренеев, но высоко в горы не уходили. Только угодья Кристобаля располагались на склонах гор и своими прежними урожаями были обязаны озеру, водой из которого и орошалась земля. Поколения людей, работавших здесь когда-то, приложили немало усилий, чтобы разбить виноградники в этих краях. А граф, одержимый безумной идеей, все это уничтожил.
