Женщина в конце темного переулка. Черный силуэт в бальном зале. Тень, которую Аура поначалу приняла за собственное отражение.
Накануне, в лабиринте рвов, она слышала что-то. Голос, звавший ее. А еще имя: «Иннин».
Аура ничего не сказала Константину, хотя заметила, что и он слышал этот зов. Он звучал внутри – как и в видениях, которые посетили их на сеансе у сестер Каскаден. Похоже, этот зов слышат лишь бессмертные.
– Она здесь со дня основания Храма?
Кристобаль кивнул:
– Она и есть Черная Исида. По крайней мере, мои предки так считали.
– Но ведь Исида и Иннин – это разные богини в мифологии. Одна – мать всех богов, другая – дочь бога неба. Почему же твои предки…
Они видели в ней бессмертную, Аура. Вот что главное. Она такая же, как ты. С той лишь разницей, что она живет уже целую вечность. Ассасины поклонялись ей в крепости Аламут, видя в ней воплощение Исиды. Когда им пришлось бежать, она последовала за ними. Сначала на остров тамплиеров, затем в Испанию. Она с давних пор находилась под защитой Старца горы и сейчас тоже. – С сожалением в голосе граф добавил: – Даже если Старец горы лишился власти и забыл, что должен носить это звание с гордостью. Ты же видишь, что стало с Храмом Черной Исиды.
Граф искал сочувствия Ауры?
– Хасан ибн Саббах, наверное, в гробу бы перевернулся.
– Теперь понимаешь, почему я должен отыскать Грааль?! – отчаянно воскликнул Кристобаль. – Теперь понимаешь?
– Мог бы обойтись и без моих детей, – холодно ответила Аура.
Кристобаль хотел возразить, но молча повернулся и пошел дальше. Аура последовала за ним в сопровождении двух ассасинов.
Они остановились у деревянной двустворчатой двери в закругленной стене. Видимо, это вход в одну из двух башен.
– Ты должна пойти к ней одна, – сказал Кристобаль. – Она так хочет.
Аура смерила графа взглядом.
– Какую власть она имеет над тобой?
– Это власть традиции. – Он пожал плечами. – Все, что я делаю, связано с традицией. Я Старец горы, последний Великий магистр ассасинов-тамплиеров. Мой дед и отец привели Храм Черной Исиды в упадок. И я не лучше их. Промотал столько денег в Париже… Меня оправдывает лишь то, что я приехал туда ради спасения Храма.
– Ради этого ты втерся мне в доверие?
– Я не мог поступить иначе. Мне пришлось поселиться во дворце и стать твоим другом. Я должен был выяснить, известно ли тебе о том, что здесь видел Нестор. А когда ты рассказала о детях и об их способностях… – Кристобаль запнулся. – У меня не было выбора. Я обязан заботиться о Храме.
– А Рафаэль? А все эти роскошные праздники?
Граф опустил глаза.
– Я позволил себе увлечься, как и мой отец. И еще больше навредил Храму. – Глаза Кристобаля сверкнули яростью, но он сдержался. – Я, как и ты, Аура, жертва традиций и семейных тайн.
– Ты не жертва. А вот Джиан, и Тесс, и все, кто погиб из-за тебя, – жертвы.
Аура полагала, что графу известно о смерти Рафаэля.
Не сказав больше ни слова, она толкнула тяжелую дверь.
– Аура! – Та нехотя обернулась. – Когда ты продолжила исследования своего отца, у тебя тоже не было выбора. Ты сама не раз это говорила. Ты приняла свое наследие и все, что с ним связано. Ты продолжила отцовское дело, не подумав о семье. – Граф повысил голос, видя, что Аура хочет возразить. – Я делаю то же, что и ты. Я принял наследие. И мы с тобой совершили одни и те же ошибки, тебе так не кажется?
Аура ничего не ответила. Она оставила графа наедине с его оправданиями. И вошла в покои богини.
Посреди комнаты в маленьком очаге горело пламя, отбрасывая тусклые блики. Стены и потолок были увешаны какими-то фигурками – как поначалу показалось Ауре, из веток. Но, приглядевшись, она поняла, что это птичьи кости. Причудливые фигуры из тысяч птичьих костей, перевязанных нитками. Тени их, словно призраки, плясали по комнате.
У подножия винтовой лестницы, ведущей на верхнюю площадку башни, стоял массивный стол. На нем – гора костей, инструменты, склянки с клеем и краской, катушки ниток разной толщины и несколько зеркал – Аура не поняла, для чего они. Еще одно широкое зеркало, в человеческий рост, стояло недалеко от стола у стены.
– Аура Инститорис? – Тихий, робкий голос. Куда более молодой, чем ожидала Аура. – Аура Инститорис?
– Да. Я здесь.
Послышался шорох, и в свете огня появился стройный силуэт. Только сейчас Аура заметила, как жарко в башне – жарче, чем под палящим солнцем Испании.
– Я так долго тебя ждала, – сказала девушка, подойдя ближе. Она говорила по-французски с экзотическим акцентом.
– Ты Иннин?
Девушка кивнула. Ее даже девушкой трудно было назвать… Перед Аурой стояла девочка не старше семнадцати-восемнадцати лет. Впрочем, если Кристобаль не лжет, она куда старше.
Вблизи Иннин уже не казалась копией Ауры, и все же сходство поражало… Длинные черные волосы завязаны в узел на затылке. Если бы она их распустила, они доставали бы до талии. Прическу скрепляли две птичьих кости. Наверное, когда-то подобные украшения носили особы королевской крови. Узкое лицо, впалые щеки. Кожа смуглее, чем у Ауры, но в чертах лица – ни намека на восточную кровь. Маленький, изящный нос, серые глаза. Именно по выражению ее глаз Аура сразу поняла: Кристобаль не лгал. Столько в них отражалось боли, тоски, опыта. Сколько же ей на самом деле лет? Уж точно не семнадцать.
Аура нерешительно шагнула ей навстречу. Остановилась. Затем, поборов робость, подошла еще ближе. Они оказались лицом к лицу.
– Старец много рассказывал о тебе, – начала Иннин. – О том, кто ты. Мне не терпелось наконец с тобой познакомиться.
Аура недоверчиво разглядывала ее:
– Ты не богиня.
– Иногда лучше, чтобы люди так считали.
– Значит, Иннин не настоящее твое имя?
– Оно давно стало настоящим.
– А как тебя зовут на самом деле?
– Не помню, – пожала плечами Иннин.
Разве можно забыть свое имя? Аура словно уперлась в непроницаемую стену, за которой – неизвестность. Ведь то же самое может случиться и с ней…
Ей вдруг стало жалко эту девушку. Выходит, возраст – тысячи и тысячи лет – делает человека божеством в глазах других? Люди надеются, что и сами когда-нибудь будут жить вечно?
Неужели так и рождаются боги? Истинные боги?
Иннин улыбнулась, покрутив брошь на платье. Ее она тоже сделала из костей.
– Я многое забыла. Не все, но многое.
– Ты помнишь, как стала такой, как сейчас?
Ауре стало не по себе, она будто говорила с ребенком. Если Кристобаль не дурачит Ауру, в мире нет никого старше этой девочки!
