«Кого ты пытаешься обмануть? Ты же видела его, слышала, что он сказал. Джиан прекрасно понимает, что натворил. Понимает, что причинил тебе боль. Предал тебя. Ты все прекрасно знаешь – так будь честна с собой».
Взобравшись на дюну, Тесс, запыхавшись, схватилась рукой за бок.
Джиан стоял у подножия другой дюны, их разделяло метров сто, не больше. Брат был не один.
Рядом – какие-то люди… Много людей. Черные силуэты на светлом песке.
И автомобиль с широкими колесами. В лагере есть машина, но выглядит она совсем по-другому. Профессор не раз ругался, что она бесполезна, потому что колеса при движении утопают песке. А эта модель куда лучше. Следы шин на песке извивались, словно змеи, огибая соседнюю дюну.
Один из незнакомцев что-то говорил Джиану, схватив того за плечо. Джиан пытался вырваться, но держали его крепко.
Поборов желание окликнуть брата, Тесс поскорее легла на песок. Заметили ее или нет? Надо помочь Джиану. Пожалуй, лучше всего поскорее бежать в лагерь!
Внезапно где-то сзади прогремели выстрелы! Ветер снова принес едкий запах дыма.
Тесс лежала на песке и, обернувшись, ничего не увидела. Она очень испугалась за Джиана, а тут еще выстрелы… Тесс совсем растерялась. Потом, перевернувшись, отползла немного назад и осторожно встала на колени.
Из окон кирпичного дома вырывалось пламя. Полыхали палатки. Повсюду бегали перепуганные рабочие – кто едва одет, кто вообще нагишом. Среди них Тесс разглядела темные силуэты – такие же, как у машины. Черная облегающая одежда. Черные повязки, скрывающие лица. На саблях и кинжалах играют отблески пламени.
Стоя в пижаме у горящего дома, профессор Гольдштейн стрелял в нападающих из охотничьего ружья. Те валились на землю, но из темноты их тут же появлялось вдвое больше. Они проворно приближались к профессору.
Сердце Тесс билось и трепетало, как пойманная птица.
Тесс увидела жену профессора. Фрау Гольдштейн, эта почтенная дама, никогда не терявшая самообладания, блуждала, словно слепая, возле сараев у подножия дюны. Растрепанные волосы были опалены с одной стороны. Из глаза лилась кровь. И как ее до сих пор не заметили в белой ночной рубашке?
Тесс бросилась вниз по склону. Помочь Джиану или профессору она не могла, а вот фрау Гольдштейн, блуждавшую неподалеку, еще можно было отвести в укрытие. Пошатываясь, та бесцельно бродила между сараев. Никто ее не преследовал.
Спустившись с дюны, Тесс оказалась у сараев, разделявших ее и жену профессора. На миг она потеряла фрау Гольдштейн из виду и побежала еще быстрее. Один лишь инстинкт управлял Тесс, внутренний голос подсказывал, что она нужна там, за сараями, где пожар окрасил небо золотом, словно среди ночи взошло солнце.
Только обогнув последний сарай, Тесс смогла оценить масштабы бедствия. Краем глаза она заметила, как один из нападавших установил шест, и что-то поднималось по нему. На миг ей показалось, будто это бьющийся в конвульсиях человек. Но потом Тесс узнала цвета флага Британской империи.
Англичане в черных повязках, сжигающие дотла лагерь немецких археологов?! Похоже на обманный трюк с целью навести на ложный след тех, кто обнаружит трупы.
Тесс замерла на месте, точно по колено увязла в песке.
Неподалеку лежала жена профессора, в отчаянии протягивая к Тесс руку. Лицо залито кровью. Вот пальцы вздрогнули, рука упала на песок. Ее хрип донесся до Тесс сквозь грохот и шум, а затем прервался. Как в полусне, Тесс вдруг осознала, что и выстрелы профессора давно умолкли.
На спине фрау Гольдштейн зияла рана. Над ее телом, широко расставив ноги, стоял человек в черном и вытирал окровавленную саблю о ее ночную рубашку.
Вдруг он заметил Тесс.
Тяжесть в ногах вмиг пропала. Вскрикнув, она бросилась назад, к сараям.
Тени вокруг постепенно обретали очертания. Тесс различала тела, руки, ноги и даже глаза – тут она поняла, что все кончено.
Позади нее в ночи развевался флаг.
Впереди блеснула сталь.
Сильный удар пришелся на спину и сбил ее с ног.
Глава
3
Позже Аура с трудом припоминала события того дня. Вечером она вернулась в гостиницу. Пальцы пахли переплетным клеем, перед глазами плясали буквы готического шрифта, спина болела от долгого сидения в читальном зале. Аура как следует обыскала номер, убедилась, что дверь заперта изнутри, и даже придвинула к ней комод. Окна тоже были закрыты. Незваному гостю пришлось бы взбираться по отвесной стене, чтобы залезть к ней.
Кровать застелена свежим бельем, запачканную простыню убрали. Интересно, что подумала горничная, обнаружив кровавый отпечаток ладони? Хорошо хоть, в номере ее не встречает директор гостиницы: «Мадемуазель, позвольте вас на минутку!»
Ночью Аура просыпалась несколько раз. На том берегу Сены собрались националисты: они маршировали, громко пели и стреляли в воздух. В остальное время спала она крепко и снов не видела.
Тем не менее наутро Аура почувствовала себя совершенно разбитой. Только увидев чистую простыню и убедившись, что никаких следов проникновения в номер нет, она понемногу начала приходить в себя. Головокружение прошло окончательно, когда она позавтракала круассанами.
Аура вышла на улицу. Мимо проходили люди с транспарантами, на набережной ораторы произносили пламенные речи, тут и там слышались крики газетчиков. Очутившись в толпе, Аура вновь почувствовала, что за ней наблюдают.
Ее преследуют? Вот какой-то мужчина глядит прямо на нее поверх газеты. Пробегающие мимо дети показывают пальцем… На нее? Нет, на бродячую собаку, которая улеглась под стеной дома. А вон женщина что-то крикнула. Ей? Нет, знакомой в толпе, и та помахала в ответ…
Безумие.
Аура сходит с ума.
Это началось не с кровавого отпечатка. И даже не с приезда в Париж. Хотя здесь явно стало только хуже.
В замке Аура все чаще ссорилась с Сильветтой. Прежде она думала, что сестра охотно исполняет роль хозяйки дома. Та уверенно, со знанием дела командовала прислугой – Аура так не умела. Сильветта раздавала поручения, обсуждала с кухаркой меню, время от времени перебрасывалась парой слов с деревенскими горничными и даже деликатно ставила на место заносчивых слуг, выписанных в основном из Берлина. Сильветте пришлось немало пережить в детстве и юности, но теперь она стала настоящей хозяйкой: могла и прислугой распорядиться, и сама помочь на кухне, если понадобится.
Ауре и в голову не приходило, что на самом деле сестра глубоко несчастна. Больше того: несчастна она именно из-за Ауры.
Причина проста: зависть. Сильветта завидовала свободе, которую получила Аура, переложив на ее плечи всю ответственность за замок. Завидовала поездкам по Европе, пусть никогда и не проявляла особого интереса к другим странам. Завидовала знаниям, которые Аура за семнадцать лет приобрела в лаборатории и библиотеке отца. Дело даже не в алхимии – она-то как раз не слишком занимала Сильветту, – а в обычном школьном образовании, в способностях сестры к языкам. Аура не раз заставала Сильветту в библиотеке со словарями, справочниками по естествознанию, с учебниками истории или иностранных языков, с книгами пьес и стихов. Но та по-прежнему чувствовала, что не дотягивает до Ауры, и старалась как можно чаще показывать: именно на ней лежат все повседневные обязанности, пока старшая сестра прячется в саду на чердаке, изучая диковинные растения, которые отец выращивал в своей громадной теплице.
