— Пришел и победил и спас!
Он почувствовал, как Хелен вцепилась ему в пояс, но в этом и вправду не было ничего плохого.
— И спас! — закричали они разом и заплясали к главному пандусу.
Сзади к Хелен прицепились опоздавшие. Как только она почувствовала, что и ее кто-то обхватил за талию, то поняла, что брат Майло согласился не только сплясать. Он нарушит с ней свой Обет, как только они остановятся. И ощутила не только триумф, но и печаль — глупости, конечно, ведь ради этого они здесь и оказались, в конце-то концов!
— Пришел, увидел — и атас!
Хелен дала себе слово, что обеспечит брату Майло неземное блаженство. Хотя бы это она ему должна.
На полдороге с главного пандуса Флэн, без устали скакавшая впереди цепочки, почувствовала, что впала в транс — будто дервиш. Это было восхитительно. Почти все артские маги скакали сейчас за ней по главному пандусу в сторону отрога Врачевателей — кто по потолку, кто по стене, и каждый горланил во всю мочь, и вся цитадель от этого вибрировала. Флэн смутно сознавала, что ритмы стали яростнее. Цепочка голов, рысившая над ней, похоже, пела что-то новенькое. Флэн тоже запела, чтобы попасть с ними в лад.
— Пришел, увидел — и атас! — распевала Флэн так громко, что не слышала, что маги, скачущие по пандусу, поют уже: «Главу на дыбу вздернем — раз!» и «Прикончим самодура враз!». Когда это началось, никто не заметил, однако, начавшись, это заглушило даже ядреную кричалку призывников.
— УБЕЙ БРАТА ЛОУРЕНСА! — взревели маги и ринулись исполнять.
Эдвард отвел глаза от лица Джуди. Цитадель вибрировала — и очень странно, радостно и яростно: тум-ти-тум-ти-тум-тум-ТА! С подобным он еще не сталкивался. Прислушавшись, Эдвард различил гулкий ритмичный рев, издаваемый множеством глоток.
— Что это? — спросила Джуди. — Как болельщики на футболе.
Такого Эдвард никогда не слышал — и рев этот был странным, воодушевляющим и при этом определенно грозным. Он подошел к двери и выглянул. Там, за завесой, были слышны слова — и смысл их был чудовищен и однозначен.
— Подожди меня здесь, я сейчас, — сказал он Джуди.
Он не стал тратить силы на то, чтобы спроецироваться в зеркало, а побежал, побежал огромными скачками, как бегают все длинноногие, сначала вниз, а потом по коридору, где в арках то и дело мелькала ревущая синяя цепочка, которая мчалась, подпрыгивая, вверх по главному пандусу.
Цитадель вокруг ухала, как барабан. Эдвард ворвался за завесу в приемной Верховного главы, проскочил между двумя пожилыми магами-секретарями (те боязливо высунули носы поглядеть, что за шум) и нырнул в святая святых. Там, как всегда, было солнечно, тихо и покойно. Ни намека ни на гул, ни на рев.
Верховный глава с кроткой досадой поднял голову:
— Эдвард, а я уже хотел послать за тобой, чтобы разобраться в этих отчетах…
— Лоуренс, не до того сейчас! — выдохнул Эдвард. — Уноси ноги! Все эти женщины — ведьмы из Иномирья! Они сумели настроить вибрации против тебя! Все наши маги до единого бегут сюда и жаждут твоей крови!
Верховный глава обнаружил, что не в состоянии осознать во всей полноте то, что внезапно обрушил на него Эдвард. Будь это не Эдвард, он бы и вовсе отмахнулся и решил, что это розыгрыш.
— Но с вибрациями все нормально! — возразил он. — Впервые за…
— Они переманили цитадель на свою сторону! — нетерпеливо оборвал его Эдвард. — Лучше поверь мне на слово…
— Цитадель — не разумное существо, — перебил его Глава. — Из Иномирья? Точно? Как им удалось изменить обличье?
Тут вибрации их настигли. Весь кабинет содрогнулся в исполинском танце, стены зашатались. Кирпичи заскрежетали, заелозили в такт, в комнату ритмично повалили волны мелкой синей пыли.
Верховный глава поднялся и медленно обвел кабинет взглядом:
— Так она разумна?!
— Да, и обличья они не меняли — они такие же люди, как мы! — выпалил Эдвард. — Уходи! Если уйдешь сейчас, успеешь сбежать по потайному ходу — по заднему пандусу!
Песня стала различимой — мощная, гортанная, как будто распевали сами камни. Верховный глава юркнул во внутреннюю дверь, по-прежнему не веря своим ушам.
— Все бросить? Если бы я мог обратиться к ним с успокоительной речью…
— Они тебя растерзают! — Эдвард пихнул его в спину. — Уходи! Беги!
Верховный глава бросил тоскливый взгляд на митру и меч-посох на вешалке у стола, однако распевали уже совсем близко, и Глава чувствовал слова даже сквозь скрежет кирпичей.
— А как же ты? — спросил он и закашлялся от синей пыли. — Прольется кровь, я чувствую!..
Эдвард с уверенностью обреченного ощутил, что его отрезали от отрога Врачевателей.
— Обо мне не думай. Я не Верховный глава. Беги!
К его радости, Лоуренс не стал больше тратить времени и нырнул в свою внутреннюю дверь. Эдвард, преисполнившись решимости и заходясь кашлем, пригнул голову и вышел в приемную, где воздух был почище, и присоединился к двум пожилым секретарям у завесы. Если повезет, надвигающиеся маги решат, что он тут просто болтается в ожидании приема у Верховного главы. Но когда они обнаружат, что Верховный глава сбежал, то придут в ярость, а всем известно, что Эдвард — единственный друг этого человека.
А этот человек, уже один, без друга, бежал теперь неверным шагом вниз по крутой синей лестнице, а стены отбивали вокруг убийственный ритм. Пандусом лестницу звали просто из вежливости — так вышло, что пост Верховного главы никогда не занимали кентавры, поэтому не было необходимости приспосабливать потайной ход под копыта. Глава отвык ходить по ступенькам. Он понимал, что тратить время на то, чтобы спотыкаться, непозволительная роскошь. Всем Главам отрогов при вступлении в должность сообщали тайну о пуповине, связывающей Арт с материнской вселенной. Одновременно их снабжали и Обрядом Выхода — на случай чрезвычайных ситуаций, которых до сих пор не возникало. Верховный глава понимал: нельзя ручаться, что в распевающей дикой толпе, алчущей его крови, нет ни одного Главы отрога. Он слишком сильно их разозлил. А поэтому помчался галопом, уповая на то, что выдержат колени, и не зная, долго ли ему осталось до того момента, когда кто-нибудь из Глав отрогов обнаружит тайную дверь в его спальне и поведет разгоряченную и кровожадную толпу вниз, за ним.
Едва он очутился там, где лестница переходила в пандус, соединяясь с потайными ходами из остальных отрогов, как понял, что за ним все-таки погоня. Мерные вибрации прекратились. Хотя на заднем плане еще слышался радостный идиотский ритм конги, его перекрывали другие ритмы, поначалу гневные и хаотические, а затем мерные, маршевые, какой-то ноющий барабанный бой из сдвоенных ударов, прямо как когда — Глава весь похолодел при этой мысли — какая-нибудь Владычица Литы травила собаками неугодного. Этот бой пробудил в Главе детские страхи, которые он надеялся забыть навеки. Глава соскочил на пандус и бросился бежать, радуясь, что пандус ведет только вниз, благословляя память мага-основателя за то, что обязал всех магов в Арте регулярно заниматься гимнастикой, и обмирая от унижения. Надо же — именно ему суждено стать тем Верховным главой, при котором Арт падет! Какой стыд! И еще более жгучий стыд одолевал при мысли, что он боялся совсем не тех женщин. «Лучше уж госпожа Марсения! Я бы обменял на нее эту Роз и эту Хелен! — думал он под собственный мерный топот. — Сколько нарушено обетов? Вот, например, Эдвард. Он нарушил Обет с какой-то из этих женщин, которая так презирала его, что сказала правду. Эти стервы внедрились в Арт и подорвали самые его основы. Какая теперь разница, если кто-то что-то узнает?»
