От дальней двери донеслось тяжелое звяканье. Появился
высокий человек, настолько закованный в железные доспехи и похожий на металлическую
статую, что Олег невольно повернул голову, проверяя, на месте ли Томас. Томас,
весь в лохмотьях и с голыми руками и ногами, скривился в понимающей усмешке.
Блестящее железо закрывало рыцаря с головы до пят, но забрало поднято, открывая
узкое обветренное лицо, красное, немилосердно обожженное южным солнцем. Глаза
его были серыми, цвета древесной коры. Когда он шагнул в зал, за плечами
появились воины, в руках блеснули мечи и тяжелые топоры.
Один из воинов держал ярко пылающий факел, но лицо рыцаря
оставалось в тени.
— Кто такие? — прорычал рыцарь.
Ладонь лежала на рукояти огромного меча. Голос был похожим
на львиный рык, и сколько Олег не вслушивался, не уловил растерянности или
страха, которые часто прячутся под мощным ревом, только удивление и любопытство.
Он промолчал, собираясь с мыслями, а Томас покосился на калику, ответил
нарочито смиренно, передразнивая друга даже в интонациях:
— Мы... смиренные паломники... Идем от Гроба Господня в
Русь. Живем аки птахи небесные: ходим по дорогам да кизяки клюем... Исчо хвалу
Пресвятой Деве поем... Вериги носим...
Он поднял руки, демонстрируя стальные браслеты, растершие
мясо до кости. Обрывки цепи звякнули.
Рыцарь неспешным шагом приблизился к столу, где сидел Томас.
Доспехи звенели при каждом шаге, заставляя Томаса ревниво дергаться. Воины
вошли следом, но рассредоточились под стенами, у каждого второго блистали копья
с широкими сарацинскими наконечниками. Рыцарь остановился в двух шагах от
Томаса, всмотрелся:
— Смиренные паломники?.. С каких пор сэр Томас Мальтон
из Гисленда, что на берегу Дона, стал смиренным странником?.. Раньше даже спать
ложился не с девкой, а с мечом!
Томас вздрогнул, но не поднялся, ответил медленным
контролируемым голосом:
— Как видишь, сэр Бурлан, я без меча.
Рыцарь произнес неприятным голосом, где просвечивается
издевка:
— И без девки. Правда, с другом паломником... гм... кто
лихорадку здесь подцепит, кто гадкие привычки... Меч потерял?
Томас вспыхнул, кровь мгновенно прилила к щекам, но с явным
усилием заставил себя расслабить плечи, ответил ровным голосом:
— С помощью Пресвятой Девы мы добиваемся своего и без
мечей. Народец вокруг подлый, а свой благородный меч я обнажаю для благородных
противников. Например, похитителю Святого Грааля уже пришла смерть от моей
голой руки... Нет, я побил его как собаку — камнем. А теперь я пришел за Святым
Граалем!
Глаза Бурлана были цвета воды, что течет через речные
валуны. Веки почти сомкнулись, так хищно сузились глаза:
— Если ты без доспехов, аки птаха без перьев... а
по-нашему, по-рыцарски, вроде ощипанной вороны, то и честь тебе будет оказана
как странствующему бродяге. А не угодишь, разопнем на воротах!
Воины задвигались, переглянулись, начали приближаться
осторожными короткими шажками. Острия копий смотрели Томасу в грудь. Он не
нашелся, что ответить сразу, а Олег от стены спросил невинно:
— На старых воротах, аль на новых?
Бурлан смотрел непонимающе. К нему подскочил воин, угодливо
зашептал на ухо. Бурлан вздрогнул, быстро шагнул к окну. Несколько мгновений
смотрел, не веря глазам своим, вдруг побледнел, пальцы обеих рук впились в
подоконник. Со двора все еще доносились слабые вопли, крики, лязг железа.
— Что с воротами? — потребовал Бурлан сдавленно.
— Прогнили, — ответил Олег небрежно. —
Дунул-плюнул, вот и рассыпались. Распинать придется на новых! Ежели соорудить,
конечно, времена трудные...
Томас нетерпеливо похлопал ладонью по столу:
— Сэр Бурлан! Я требую вернуть украденную у меня чашу.
Немедленно!
Воины вдоль стен переглядывались, Бурлан отвернулся от окна,
проговорил все еще сдавленным голосом, словно невидимая рука держала за горло:
— Чашу мне оставили на сохранение. Я не знаю, почему
такой переполох из-за нее, у меня, например, сундуки полны серебряными и
золотыми кубками, а это простая медная. Но просил подержать у себя знатный
человек, так что я просьбу исполню.
— Где чаша? — потребовал Томас.
Бурлан оглянулся на воинов, они сгрудились, загораживая
дверь. Бурлан нехорошо улыбнулся, сказал громче:
— Прямо за этой стеной. Стоит на полке возле светильника.
Сумеешь взять? Возьми.
Воины покрепче сжали мечи, глядя на двух безоружных
странников из-под надвинутых до бровей шлемов. За спинами виднелись наконечники
копий, торчали шишаки шлемов. Томас начал подниматься, покраснел от гнева. Олег
быстро сказал:
— Ваше священство, я рангом пониже... Сейчас принесу!
Он как стоял возле стены, на которую указал Бурлан, так и
ткнулся в нее. Раздался треск, по стене пробежали глубокие трещины, огромные
глыбы с грохотом вывалились. Олег шагнул за ними вслед, оставил в зияющем
проломе облако пыли. Томас дернулся, но заставил себя оставаться за столом,
напустил скучающий вид. Бурлан побелел как снег, челюсть отвисла, а глаза
выпучились и застыли. Два воина выронили копья и с воплями унеслись.
Из пролома слышались крики, лязг, затем в красном свете
камина возникла сгорбленная фигура. Олег отшвырнул пинком глыбу камня, размером
с голову быка, чихнул, подняв облачко пыли. К груди он прижимал медную чашу,
закрывая бережно ладонью от падающих в проломе камешков. Со смиренным поклоном
поставил перед Томасом, еще раз поклонился:
— Ваше игуменство, вот ваша лохвица.
Томас потрогал кончиками пальцев зеленоватый от старости,
выпуклый бок чаши, поинтересовался в пространство:
— Что за порядки в этом хлеву?.. Неужели здесь
смиренным гостям не дают поесть? Ведь где нам придется пировать затем?
Олег шумно отряхивался, хлопал ладонями, выбивая из
лохмотьев тучи пыли. Он уловил грустную ноту в нарочито бодром голосе рыцаря,
но молчал — никто еще не вернулся с того света, чтобы сказать, чем там кормят.
В волосах блестели мелкие камешки. Глыба камня, которую отшвырнул пинком,
лежала на той стороне зала. Воины смотрели на нее со страхом — не всякий взялся
бы сдвинуть с места.
Бурлан со скрипом повернул голову, сказал осевшим голосом:
— Принесите еду... паломникам... гостям...
Олег осторожно опустился на лавку рядом с Томасом. Двигался
медленно, словно умный конь среди хрупкой посуды, даже лавку ощупал, прежде чем
сесть. Бурлан все еще стоял у окна, уже не глядел во двор. Вытаращенные глаза
не отрывались от пролома в стене, куда теперь мог вдвинуться всадник на коне.
Олег приветливо повел дланью:
— Сэр хозяин... Бурлан или Бурдан... или Буридан...
изволь отобедать с нами?
