Олег вовремя отскакивал, когда на него бросалось, как
показалось Томасу, очередное чудище, а чудище с угрожающе раздвинутыми
челюстями мчалось дальше. Томас с колотящимся в панике сердцем понимал
запоздало, что муравей просто бежит по своим делам, а если какой и сбивает
порой с ног калику или Томаса, то и друг с другом сшибаются часто, только треск
стоит от костяных панцирей.
— Пропустили? — крикнул он прямо в спину.
— По запаху, — ответил Олег, не поварачивая
головы. — К тому же я подал им тайный знак...
У Томаса волосы поднялись дыбом:
— Отку...да знаешь?
— Подсмотрел, — бросил Олег нетерпеливо. —
Пока ты любовался красотами!
Томас от стыда покраснел так, что уши защипало, словно на
морозном ветру: он, человек военный, просмотрел пароль, которым обмениваются
часовые, а человек религиозного культа, хоть и глубоко неверного, все заметил и
правильно истолковал! Все-таки в язычестве что-то есть, не все надо отметать не
глядя, как утверждают осторожные мыслители, что-то из прошлого можно бы
оставить...
— Уже ближе, — проговорил Олег внезапно. —
Крепись сэр Томас.
— Крепиться? — прошептал Томас в ужасе. —
Неужто будет еще страшнее?
Вошли в пещеру, где стоял сильный запах тления. Томас зажал
нос, ускорил шаг, даже обогнал Олега. Под стеной белели обглоданные кости,
Томас лишь бросил взгляд, тут же с дрожью отвернулся, едва не ударился лбом о
внезапно выпрыгнувшую навстречу стену. Он даже не думал, что на свете есть
звери такой величины!
Когда вошли через широкий туннель в следующую пещеру, Томас
застыл, не в силах сдвинуться с места, а Олег сказал успокаивающе:
— Под стеночкой, под стеночкой!.. Представь себе, что
идешь не в церковь, а в таверну!
В неясном свете, странном и призрачном, словно светила
невидимая луна, замедленно шевелилась огромная темная масса двуглавого холма,
слышался тяжелый хруст, треск. Присмотревшись, Томас различил длинные, как
стволы деревьев, бледные лапы с зазубренными голенями, увидел толстые костяные
плиты и гребни. Стоял неумолчный треск, словно чудовищная камнедробилка давила
в щебень огромные глыбы.
Олег осторожно пошел вдоль стены, избегая исполинских лап,
что скреблись, дергались, пытались тащить безголовые туловища, часто уже с
оторванными брюшками, выдранными яйцекладами. Большей частью подземные чудовища
были мертвыми, но полумертвые, демонстрируя жуткую силу жизни, еще пытались
ползти, карабкаться, подгребали крючковатыми лапами соседей...
— Чудища подземелий? — спросил Томас тонким
голосом, за который себя сразу возненавидел. Если здесь такие, то представляю,
какие водятся в самой глубине!
— В самой глубине...гм... гигантская черепаха, на
которой стоит земля, или же слоны? Или киты...
— Да нет, не так глубоко, — возразил Томас. —
Зачем рыть насквозь? Думаю, что даже этим геродотовым муравьям не прорыть...
— До ада, думаешь, дорылись?
Томаса передернуло, когда он представил себе, что туннель по
которому идут, выведет прямо в пещеру, где полыхают жаркие костры, на огне
накаляются огромные котлы с кипящей смолой, в ней страшно кричат бедные
грешники... Лучше бы не попадать, иначе окажется в трудном положении: рыцарский
кодекс велит бросаться на помощь обижаемым, но грешники ведь, даже Пречистая не
заступается, а он не может быть пречистее...
Он протиснулся, забивая голову благочестивыми мыслями и
шепча молитвы, вслед за каликой. Они оказались в пещере, перед которой
предыдущая выглядела собачьей конурой. По всему пространству лежали огромные
туши странных подземных чудовищ, — белесые, безволосые, с омерзительно
мягкой на вид кожей. Лишь головы были страшными: костяные плиты, плотно
подогнанные, глаза в узкой костяной прорези, где вдобавок опускалась плотная
пластина, и огромная пасть, в которой поместилась бы лошадь...
Томас дивился в страхе, почему вдруг защищена лишь голова,
ведь копьем можно ударить в сердце: вон просвечивает сквозь полупрозрачную кожу
— огромное, все слабо пульсирующее, уязвимое!
— Постоянно роют норы, — сказал вдруг Олег, словно
прочел его мысли. — Голова прет впереди, тело тащится следом, стискиваясь
в узком проходе. Потому они такие мягкие, бесформенные... А ты храбрый витязь!
Даже здесь о своем думаешь.
— Сэр калика, — проговорил Томас, польщенный
похвалой, — а к похищению оберегов не приложили руку эти Семеро Тайных?
Олег долго шел, не отвечая, наконец помотал головой:
— Вряд ли. Муравьи им не подчиняются, для них людишки
все одинаковые: Тайные или явные. Семеро Тайных, как мне кажется, нас
потеряли... Очень уж неожиданно мы исчезли, подобранные агафирсами!
— А потом агафирсы вывели на поверхность за тридевять
земель, — пробормотал Томас, — если ищут на прежнем месте, прочесывая
леса и долы, села и деревни, то сумеем уйти незамеченными. Я в Британию, ты в
геродотову Русь...
— Будем надеяться, — ответил Олег, но в голосе
уверенности не было.
Томас от сильнейшего толчка в бедро с грохотом полетел в
угол, поднялся охая, погрозил вслед убежавшему муравью. Едва поднялся, его сбил
с ног второй — нес, цепко зажав в челюстях, которые калика упорно именовал
жвалами, огромную угловатую глыбу. Томас взвыл от двойной досады, провожая
обидчика взглядом: глыба была почти сплошь слеплена слюной из огромных
сапфиров, самый мелкий — с кулак!
— Потерпи, — послышался далекий голос, —
скоро придем.
— Хоть знаешь, где обереги?
— Откуда? — донеслось удивленное. — Придется
пошарить по их кладовочкам!
— Пошарить, — простонал Томас. — Иголку в
стоге сена! Ты не мог бы вырезать своих лошадок, драконов и прочих зверушек в
натуральную величину?
Тащился уже из последних сил, постанывал, старался не
выпускать из глаз широкую спину, которую перекрещивали длинный меч и лук со
стрелами. Калика ускорял шаг, почти исчезая с глаз, нетерпеливо поджидал, снова
мчался сломя голову, донельзя радый, что не в железных доспехах. Томас однажды
догнал, увидел, что голые до плечей руки калики кровоточат, покрытые царапинами
и ушибами: столкновения с муравьями даром не проходят, так что доспехи не такая
уж бесполезная тяжесть!
Томас ускорил шаг, налетев на Олега, подумал нервно, что
если калика вдруг скажет, что идут внутри пасти огромного зверя — спящего,
давно умершего или окаменевшего, то не удивится, лишь возблагодарит Пречистую
Деву, чтобы зверь спал как можно дольше. А проснется, чтобы он с муравьями
перебили друг друга за власть в подземном мире, а последний из муравьев пусть
сдохнет от злости.
Открылась обширная пещера со стенами из красного кварца.
Здесь муравьи лишь заклеили слюной щели, свет едва теплился, но глаза совсем
обвыклись — Томас первым заметил вдоль стены огромные скрыни. Ахнул, пробежал
вдоль ряда, насчитав сорок сундуков, один другого вместительней. На крышках и
на боках каждой скрыни была вырезана в дереве или металле огромная сварга —
древний знак. Томас видел подобные у себя на родине, оставленные первыми
переселенцами на прибрежных скалах. Говорят такие знаки были всюду, но еще
первые миссионеры христианства ревностно уничтожали их, жгли одежду с
изображением сварги, били кувшины, стесывали со стен и ставень. Здесь же, судя
по огромным изображениям на самых видных местах, скрыни оставили древние люди!
По старым преданиям, необыкновенно могучие.
