— Сэр калика!.. Ты... проснулся?
— Я храпел? — спросил калика. Его зеленые глаза
были чистые, он внимательно смотрел на Томаса, на свое туго стянутое веревками
тело.
— Самую малость, — заверил Томас. — Впрочем,
мы с драконом не слышали.
— Привязал меня ты?
— Ну... дракон был занят. Он махал крыльями. Наши
друзья, которые Тайные Семеро, наслали на тебя плохой сон, вот я и...
Олег кивнул, поморщившись:
— Сейчас их натиск ушел. Развяжи.
Томас смотрел сияющими глазами, гора свалилась с плеч, но
руки от узлов отдернул:
— А ты уверен... что не повторится?
Олег покачал головой:
— Я теперь ни в чем не уверен. Правда, второй раз так
внезапно захватить себя не дам.
— Но ты... сэр калика, не обижайся, но как я могу быть
уверен, что это не они тобой сейчас руководят? Когда бесы овладевают человеком,
могут делать с ним все, что хотят! Бывает, сам не знает, что одержим бесом!
Олег не спускал с него глаз, привычно зеленых, в которых
была боль:
— Сэр Томас, тебя не зря назначили вожаком рыцарского
отряда! Я думал, ты лишь храбрый меднолобый, но ты не дурак. Нет, я бесом не
одержим. Доказать не могу, но если не развяжешь, я скоро умру от застоя крови.
Веревки очень тугие, сэр Томас.
— Ты чересчур силен, — возразил Томас, чувствуя
себя виноватым.
Он торопливо развязал узлы на руках калики, вместе освободили
ноги и тело. Томас заботливо привязал калику толстой веревкой вокруг пояса,
другой конец он заблаговременно закрепил на гребне. Калика лишь усмехнулся. Он
посматривал на рыцаря с уважительным удивлением.
Олег морщась растирал опухшие члены, Томас разминал ему
синие от затекшей крови ноги. Один раз отвлекся покормить дракона, а когда
вернулся, калика сказал с насмешкой в голосе:
— Что ж ты жрешь сырую печень? Разве ваша религия не
запрещает есть с кровью?
— Я христианин, а не иудей, — ответил Томас с
достоинством. — Это они даже хлеб обрезают и выбрасывают, ежели
собственная кровь из десен попадет на крошку!
— Ах да, — ответил калика устало, — я спутал
вас, христиан, с хазарами... Сэр Томас, я еще не встречал такого отважного
человека! Просыпаюсь, а он сидит на горбу дракона и жрет мясо, которое
предназначено дракону!
— Делать-то больше нечего, — ответил Томас
оправдываясь. — Зверь летит правильно, ты спишь, женщин и вина нет, до
корчмы далеко, а мне холодно и страшно...
— Неужто страшно? — изумился Олег. Глаза его
смеялись.
— Еще как, — признался Томас. Он зябко передвинул
плечами. — Это вы, язычники, всяких летающих жаб видели, а для меня, воина
войска Христова, этот странный зверь в диковинку!
— Тем не менее ты сидишь у него на холке и жрешь.
— Нужда, — проворчал Томас, — научит калачи
есть, как однажды сказал один мой друг и побратим из Скифии, то бишь Руси.
Олег устало откинулся, привалившись спиной к широкому
гребню, лицо его было все еще мертвенно бледное. Он сказал:
— Мы уже сократили четыре дня...
— Четыре? — изумился Томас.
Он порозовел, надежда слабо затрепыхалась в сердце. Олег
прикрыл глаза, как смертельно измученный человек, прошептал:
— Взгляни вниз... Мы уже над петлей реки Дон...
— Дон? — встрепенулся Томас, не веря своим
ушам. — Я еще не летывал в этих краях, сэр калика!.. Мне сверху узнавать
непривычно... пока что.
— Дон... только не англицкий, не славянский... везде,
где прошли скифы, общие предки, реки назывались Дон... либо, как искажено ныне
живущими племенами: Дно, Днепр, Днестр, Донегол...
Голос оборвался, он заснул на полуслове. Томас вздохнул с
облегчением, не хотелось признаваться, что шея онемела от нечеловеческих усилий
держать голову прямо, не давая взглянуть вниз в эту жуткую бездну. И так душа
скребется в пятках, вот-вот вырвется на свободу! Поспешил доблестный сэр калика
похвалить за отвагу, так не признаваться же в трусости? Надо держать рыцарскую
честь высоко.
Он посматривал на страшную рогатую голову, что рассекала
воздух всего в трех-четырех шагах впереди. Почудилось или дракон в самом деле
начинает поворачивать голову? И почему дергается уголок хищной пасти?
Калика проснулся через час, порозовел, в тусклых глазах
появился блеск. Зябко передернул плечами:
— Не учли, надо бы пару одеял... Впрочем, где их взять?
Летим все так же?
— На северо-запад, — ответил Томас, сдерживая
щенячью радость, что калика проснулся, и теперь можно большую часть забот
переложить на его плечи.
— Ты хорошо знаешь карту, — сказал калика с
уважением.
— Зачем мне мелочная карта, — ответил Томас надменно,
но ощутив, как жаркая кровь начала приливать к щекам, поспешно нагнулся,
перевязал узлы на мешках с мясом. — Я смотрю на солнце!
Олег восхитился:
— Сэр Томас, ты прямо как древние витязи, что летали на
драконах!
— Они что же... воевали, как на конях?
— В самую точку!
Томас с содроганием смотрел на затылок дракона, помня, какая
у него морда, какие зубы:
— А почему перестали?
Олег подумал, отмахнулся небрежно:
— Народ стал иным... К тому же драконы — это большие
жабы с крыльями. Когда сытые, дремлют, а когда голодные — хватают на поле боя
всех без разбора. Для них нет своих или чужих.
Дракон внезапно сделал крутой вираж. Томас с проклятием уже
привычно вонзил в щель между плитами меч, придержал навалившегося на него
Олега:
— Перекормил дурака!.. Резвится...
Олег молча посматривал на сердитого рыцаря. Дракон пару раз
хлопнул крыльями, снова распластал во всю ширь, а Томас с воплем полез по
загривку к торчащему между пластин кинжалу: солнце светило прямо в глаза.
Когда он, выровняв путь, вернулся к калике, они прижались
друг к другу, пытаясь сохранить остатки тепла. Томас подумал о шатре, но ветер
сорвет как пушинку, к тому же проворонишь, когда дракон возжелает есть. Он
непроизвольно пощупал мешки с мясом. Олег сказал сонно:
— Холодно, потому жрет чаще. В жару — раз в сутки.
Одного быка, не больше.
Когда начало теплеть, что означало близкую землю, дракон
свирепо ударил крыльями, и Томас уже привычно сжав зубы, вцепился в роговые
наросты. При каждом хлопке озябшие пальцы едва не разжимались, его то подбрасывало,
то вжимало в костяную спину с такой силой, что глаза лезли на лоб как у рака.
Кишки выдавливало наружу, а пальцы едва не расплющивало... тут же ноги
отрывались, повисал на кончиках пальцев и на веревке, заранее напрягаясь, ибо в
следующий миг дракон рванется вверх, его бросит на твердую драконью спину.
