К полудню Томас злорадно разбудил калику — сам
просил! — почти одновременно дракону изволилось захотеть покушать, и
полусонный калика вместе с рыцарем торопливо швырял в красную топку жирные
куски мяса. Дракон все жевал, наконец отвернулся было, тут же надумал пополнить
защечные мешки и на другой стороне. Томас сделал вид, что не заметил, калика
сам набросал кровоточащих ломтей, потом долго вытирал ладони о вздыбленный
гребень, похожий на высокий костяной забор с заостренными кольями.
Ближе к вечеру Олег заставил дракона снизиться. Спустились
на берег неширокой речки, что бежала, прыгая по камням, прорезав себе ложе
среди рассыпающихся скал, таких непривычных на ровной, как бесконечный стол,
равнине.
На этот раз Томас соскочил сам за миг до того, как огромные
крылья с грохотом сложились на спине, придавив вспотрошенный гребень.
Перевернулся через голову, гремя железом, едва не напоролся на свой же меч.
Калика тут же последовал за драконом, что лег на берегу и жадно лакал воду,
вытряхнул возле ужасной морды из двух мешков мясо.
Томас, прихрамывая, отправился по кустам собирать хворост,
ибо солнце опускалось к горизонту. Когда вернулся, прижимая к груди первую
охапку, на берегу уже горел крохотный костер, который калика разжег из сухих
стеблей травы и щепочек, выброшенных на берег волнами. В сотне шагов вверх по
течению слышался мощный плеск, удары по воде, словно там лупили по реке
бревнами. Дракон, сожрав половину мяса, а остальное разбросав, как свинья,
сидел по брюхо в воде, почти перегородив речку, распластанные крылья загнуло
течением. Вода бурлила, бежала поверх крыльев и лап, из пены выглядывали шипы,
похожие на заостренные колья городской стены. Дракон опускал голову к самой
воде, всматривался очень пристально, почти не дыша, внезапно бил обеими лапами,
вздымая тучи брызг. Томас опасливо посматривая на странного зверя, с грохотом
высыпал сухие жерди:
— Чего это он?
— Рыбу ловит, — буркнул Олег.
— Шутишь?.. Для него рыба, что для тебя мухи.
— Или для тебя, — отпарировал Олег. — Ты
охотишься только для пропитания? Или ради азарта?.. Дракону приятно вспомнить
детство. Когда был маленьким, жил в воде... Тогда рыба была под стать, а то и
крупнее.
Дракон подпрыгивал, повизгивал. Толстый зад подергивался, а
выпуклые жабьи глаза вспыхивали. Передними лапами шарил под водой, когти
растопырил так широко, выпустив во всю длину, что у Томаса ноги стали ватными,
а доспехи показались не толще кленовых листьев.
— Возможно, — сказал Олег, думая о чем-то
другом, — он еще маленький... Драконы живут тысячелетия, для них пара
сотен лет — подросток...
Подросток с жутким воплем, от которого дрогнули берега,
тянул из воды какое-то трепыхающееся бревно с плавниками, Олег едва признал
сома. Пятясь, дракон наступил на свой хвост, упал, но сома не выпустил,
побарахтался с ним, поднимая тучу брызг и сотрясая землю, поспешно выбросил
сома подальше на берег и снова ринулся к реке. Теперь суетился, охваченный
охотничьей страстью, голову до ушей совал под воду, всматриваясь в каменистое
дно, а когда мощная волна накрыла с головой, не отпрянул, в азарте погрузился
почти весь, над водой торчал лишь растопыренный гребень да толстый зад.
Дважды выбрасывал на берег столетних щук, похожих на
покрытые зеленым мхом затонувшие валежины, а чудо-сом, гигант, каких Олег еще
не видывал, тяжело бился, выгибался, постепенно сползал по наклонному берегу к
воде. Дракон суетливо подскакивал, лупил огромными лапами, пытаясь ухватить
добычу когтями, хватал челюстями, а тем временем сом, зачуяв близость воды, из
последних сил выгнулся еще пару раз, раздвоенный как у русалки хвост коснулся
воды. Сом подпрыгнул, с размаху ляпнулся на мелководье, пополз, изгибаясь всем
телом. За ним осталась глубокая канава, ее сразу затягивало песком, и сом с
каждым мгновением уходил глубже, наконец волну прочертил спинной плавник,
похожий на уменьшенный гребень дракона, мелькнул посреди речки и сгинул
бесследно.
— Дурень, — пробормотал Олег. Он перебирал
обереги, рассеянно поглядывал на растопыренный от возбуждения гребень
дракона. — Уже и щуки к воде подбираются... То-то обиженного рева будет!
Томас сказал беспокойно, но Олег уловил в голосе рыцаря и
сочувствие:
— Может быть, придержать щук? Нам меньше добывать для
него мяса.
— Придержи, — буркнул Олег, его глаза смотрели в
пространство, он непрерывно щупал обереги, а губы шевелились, шепча не то
молитвы, не то заклятия.
Томас бросился к месту рыбалки, мокрого дракона не боялся —
уже не лютый зверь, а остервенелый рыболов, понять можно, сам такой, — с
трудом оттащил тяжелых щук подальше от берега. Мокрые, покрытые слизью, они
яростно извивались, щелкали зубастыми пастями. Томас намучился, помогая
незадачливому рыболову, — щуки оказались живучими, хотя на головах обеих
были следы когтей. Когда еще первую пытался ухватить за хвост — за жабры
опасно: пасть как у крокодила, а зубы в дюйм, — то щука могучим рывком
швырнула его на землю, только железо загремело, в глаза полетел мокрый песок,
перемешанный с рыбьей слизью. Ругаясь как тамплиер, оглушил одну и другую
железными кулаками, довершая работу дракона, отволок подальше на сухое место.
Дракон вылез, растопырил лапы и отряхнулся, как пес. Во все
стороны с тучами воды и песка полетели раки, камешки. В зубах дракон держал
третью щуку. На берег он заковылял веселой трусцой, глаза озорно блестели, даже
щитки на морде чуть раздвинулись. Он завидел Томаса, который утаскивал щуку за
хвост, резко остановился. Нижняя челюсть отвисла, свежепойманная щука мокро
шлепнулась на землю, дважды подпрыгнула, ляпнулась возле берега в мелкую воду,
еще раз мощно выгнулась и метнула гибкое тело на глубину.
Томас выронил щуку, присел к самой земле от страшного рева.
Дракон орал так, что земля тряслась, деревья гнулись, а листья сыпались на
землю, будто кто-то тряс ветки. Глаза дракона страшно налились кровью, огромный
гребень встал дыбом от затылка до кончика хвоста.
Калика оглянулся на рев, Томас закричал ему в страхе:
— Что с ним?
— Куда ты дел сома? — крикнул Олег.
— Он думает, я съел?
Олег поднялся во весь рост, приложил ладонь козырьком ко
лбу:
— А где он?
— Не трогал вовсе! — закричал Томас гневно.
Олег смотрел с великим сомнением:
— А куда утаскивал еще и щуку?
Дракон внезапно бросился вперед короткими, суетливыми
прыжками. Глаза не отрывались от Томаса, челюсти начали раскрываться, блеснули
зубы. Томас стоял как завороженный, глядя на приближающегося страшного зверя,
вдруг в уши врезался отчаянный вопль:
— В щель!.. Рядом с тобой щель! Слева!!!
Томас, подчиняясь крику, непроизвольно прыгнул влево,
перескочил толстую щуку, упал в щель, откатился от входа. Тут же потемнело,
скала содрогнулась от тяжелого удара, уши резанул страшный рев разъяренного
дракона. Зверь пытался засунуть морду в узкую щель, ревел от огорчения. Томас
без сил вжимался в угол, голова раскалывалась от жуткого рева, а дух
перехватывало от смрадного дыхания.
