Внезапно его словно осыпало морозом. Кровь отхлынула, как
сквозь вату услышал встревоженный голос Чачар:
— Больно?.. Потерпи, еще чуть-чуть...
Зачем обманывать самого себя, подумал он горько. Ясно же,
что под Владыками Мира менестрель подразумевает Семерых Тайных. Эти бессмертные
маги не знают поражений, идут к зримой цели. Политики не прекраснодушные
мечтатели. Перемалывают своими жерновами целые королевства, империи, народы,
нации, религии, верования. Для них убить героя, короля или императора — что
раздавить тлю.
— Отдохни, — велел он Чачар. — Иди, не дуй
губки... Надо поговорить по-мужски с сэром Томасом.
Прекрасные глаза Чачар мгновенно наполнились слезами.
Запруда век едва удерживала напор сверкающей влаги. Томас беспомощно посмотрел
на Олега. Калика сказал сквозь зубы:
— Чачар!
Запруда прорвалась, водопады слез хлынули по бледным щекам,
но голос калики был настолько странным, что ее как ветром выдуло из комнаты.
Томас встревоженно подсел на ложе к Олегу:
— Очень больно?
— Сэр Томас, знаешь ли ты, что за твоей чашей охотятся
не простые грабители?
Томас подумал, меланхолично пожал плечами:
— Нет, но... какая разница?
Олег зло стиснул челюсти, пережидая приступ боли, усилием
воли послал приказ очистить кровь от грязи, дабы не случилось нагноение,
добавил жара в месте раны — больно, но заживет быстрее. Сказал изменившимся
голосом:
— За чашей охотятся могущественные люди. Пока что
посылают наемных убийц, грабителей, разбойников, но когда-то вмешаются сами.
Может быть, откажешься от нее? Ради спасения жизни?
Томас прямо смотрел на друга:
— Спасибо... Но разве жизнь так уж дорога? Честь
дороже, правда дороже, любовь дороже... Многое дороже, чем наши короткие жизни.
Чего цепляться за такую малость? Хотят чашу, пусть попробуют взять. Я буду
защищать, кто бы ни пытался отнять.
Олег огляделся по сторонам, приблизил голову к Томасу,
сказал негромко:
— Тогда я скажу, кто хочет заполучить твою чашу. А ты,
может быть, скажешь мне, зачем им это понадобилось... И подумаешь еще раз.
Вдруг да передумаешь, решишь отдать... Я не стану тебя винить, Томас!
Противники — несокрушимые. Зовут их Семеро Тайных Мудрецов. На самом деле это
они правят миром — короли, императоры, султаны и шахи в их руках не больше, чем
пешки на шахматной доске!
Томас смотрел недоверчиво, но щеки против воли вспыхнули
жарким румянцем, он оживился, подсел ближе, наклонился. Олег продолжал шепотом:
— Они бессмертны. Их можно убить, но без насилия они
могут жить бесконечно долго. Они видели рождение, расцвет и разрушение многих
империй древности, они лучше других понимают сокровенные, скрытые от простых
глаз причины падений и взлетов новых народов, царств, а за тысячи лет жизни
поняли секреты власти. Постепенно научились подправлять развитие царств: иных
подталкивают к расцвету, других умело приводят к гибели. Ты не поверишь, но
иногда достаточно в нужный день и час устроить драку на базаре, в результате
которой гибла династия древних царей, гибло государство... А на окраине
стремительно вырастало новое: сильное, здоровое, молодое. Обычно — более
справедливое, достойное. Да-да, они, как правило, губят жестокие царства,
поощряют добрые, поддерживают народы с добрыми нравами и милосердными
обычаями...
— Они чтут Христа? — перебил Томас.
Олег запнулся, болезненно наморщил лоб, придумывая ответ.
Рыцарь напряженно следил за лицом калики, не понимал — что сложного? Чтут
Христа — свои, отвергают — язычники, неверные.
— В общем-то... чтут. Если брать в целом. Ведь до
рождения Христа мир тоже был не в руках Сатаны, как ты знаешь. Бог сотворил,
Бог присматривал, а его сын родился как бы в помощь престарелому родителю. Но
для Семи Тайных и Христос не так уж важен... Не кипятись! Они застали мир,
когда о Христе никто слыхом не слыхивал, доживут и до следующего пришествия,
если состоится. Я хочу, чтобы ты не столько ломал голову над их видением
будущего мира, а подумал над опасностью, что грозит лично тебе. Ты не сможешь
выстоять, когда такие сверхмогучие люди, вернее, — маги становятся твоими
противниками! Но это еще не все...
Он вздохнул, лицо его посерело. Томас придвинулся вплотную,
в комнате словно сгустился мрак.
— В древности была сильно развита магия, — сказал
Олег хрипло. — Сейчас от нее почти ничего не осталось, но Семеро Тайных
пришли из древности! Они владеют многими могучими секретами. Я не знаю
смертных, не знаю королей или героев, которые могли бы выстоять... Даже просто
драться с ними!
Лицо его было осунувшееся, скорбное. Томас ощутил горячее
чувство нежности к одинокому калике, непроизвольно протянул руку, обнял за
плечи:
— Сэр калика! Драться можно всегда.
— Драться, — повторил Олег невесело, — зная,
что погибнешь?
— Разве не знал отважный Роланд, что идет на смерть?
Разве не шагнул навстречу гибели Беовульф? Не шли на славную гибель тысячи
героев, зная, что жизнь коротка, а слава вечна? Сэр калика, будь эти Семеро
Тайных даже древними языческими богами, им не испугать меня. Убить могут, но не
заставят отдать Святой Грааль добровольно.
Что-то в голосе рыцаря заставило Олега спросить осторожно:
— Не веришь в их существование?
Томас помялся, ответил, уведя глаза в сторону:
— Верю в опасных противников. А вот в чудеса... Верю,
что в мире есть чудесное, что за морями есть люди о трех головах, летающие рыбы
и говорящие кони, ... иначе в мире жить станет совсем тошно! Но, дорогой сэр
калика, я не верю, что чудеса могут стрястись со мной или в тех местах, где я
бываю.
Он смотрел честными простодушными глазами. Олег сказал со
вздохом:
— Прекрасное мировоззрение! Европейское от холки до
копыт. Дорогу новым народам, потеснись, старые империи... Но ты все-таки
подумай над тем, что я сказал. Чудес не бывает вообще, но в этом
ма-а-а-ахоньком случае могут произойти. Обязательно произойдут, если не добудут
чашу руками наемников или воров.
Томас поднялся, с грозным видом похлопал ладонью по рукояти
меча. Железная перчатка глухо позвякивала.
— Пусть попробуют! Разве сюда вбит не гвоздь,
окропленный кровью Христа? Разве не подлинное древо его креста в этой рукояти?
Олег поморщился:
— Брось, Томас. Подделка.
Томас отшатнулся:
— Да как ты... да как смеешь? Как ты можешь?
— Ты в дереве разбираешься? Скажи, что за порода?
Томас сказал уверенно:
— Из дуба, слепой видит! Из чего ж делать рукоять
благородного рыцарского меча, как не из старого мореного дуба, самого
благородного из деревьев?
