— Гм... Рукоять — да, но крест... Гвоздь не вобьешь,
только пальцы изранишь. Вашего бога распяли на кресте из осины! Вообще у вашей
веры какая-то странная вражда с этим бедным деревом. Осина — единственная, кто
не признала вашего бога при бегстве в Египет, то-бишь, не склонила ветви, а
когда вели на Голгофу — не дрожала от жалости и сострадания. Говорят, все
деревья опустили ветви и листья! Брехня, конечно. Пороли его тоже осиновыми
прутьями. Крест, как я уже сказал, из осины. Правда, на осине удавился Иуда...
Томас слушал, раскрыв рот. Олег проворчал задумчиво:
— Что за упрямое дерево? Дрожит от страха, но стоит на
своем. Гордое! А началось еще при сотворении мира. Осина тогда единственная
отказалась выполнить какую-то работу, что все деревья сделали... На Руси нельзя
в грозу прятаться под осиной, ибо Перун бьет в нее, стараясь попасть в беса,
что всегда прячется под осиной. Однажды он так влупил молнией, что кровью
забрызгало до самой вершинки, с той поры листья осины такие красноватые. А
дрожат еще и потому, что между корнями спят бесы, чешут спины. Про осиновый
кол, что забивают в упырей, сам знаешь...
Голос его упал до шопота, он уже забыл о Томасе,
разговаривал сам с собой. Томас задержал дыхание. Откуда калика знает как
пороли и распинали? Или правду говорил полковой прелат, что один свидетель все
еще ходит по земле?
За ночь стены замка остыли, в сумрачных каменных залах стало
зябко, как часто бывает летом в пустынных странах: днем от жары истекаешь
потом, яйцо, закопанное в песок, испекается, а ночью зуб на зуб не попадает.
Олег нашел Чачар у жарко натопленного камина. Уже умытая, свеженькая, крепкая
как налитое сладким соком яблочко, сидела на крохотной скамеечке перед жарко
пылающей печью, подбрасывала в огонь березовые чурки. Сапожки сушились на
железной решетке, босые ступни зарывались в звериную шкуру на полу.
Она подняла навстречу калике раскрасневшееся от жара лицо.
На пухлых щеках играли нежные ямочки:
— Милый Олег, тебе надо лежать! Такая рана...
— Зажило как на собаке, — отмахнулся Олег. —
Это на благородных заживает кое-как. Мы уже два дня гостим, пора и честь знать.
Горвель в замке? Или уехал на охоту?
Чачар пугливо оглянулась, прошептала:
— Слышал? Сегодня ночью прибыл таинственный гонец. Сэр
Горвель заперся с ним в покоях, не допустил даже леди Ровегу.
— У Горвеля большое хозяйство, — пробормотал Олег,
сердце сжалось от нехорошего предчувствия. — Да и места неспокойные!
Король мог оповещать вассалов, что близится новое выступление сарацин.
— Они спорили! Кричали! — Чачар оглянулась по сторонам,
прошептала еще таинственнее. — Я случайно проходила мимо двери... Гость
что-то требовал, а наш хозяин не соглашался. Тогда гость заорал на него,
грозил!
— Слышала хорошо?
— У меня развязался шнурок, я остановилась поправить.
Так уж получилось, что когда наклонилась, увидела сквозь замочную скважину
Горвеля и гонца. Поверишь ли, у Горвеля лицо было несчастное, униженное!.. Я
считаю, мужчин нельзя так унижать. Никогда! Мужчина без гордости — уже не
мужчина...
— Что требовал гонец? — поторопил Олег.
— Не поняла... Видела только странный жест рукой в
воздухе: круг, а потом вроде бы крест. Именно тогда Горвель побледнел,
поклонился. Сперва эта дура-жена с ним так обращается, все ей не так, потом
случился менестрель, я все поняла! А когда вчера леди Ровега сказала, что он не
умеет выстроить замок, я едва не крикнула: дура, а ты умеешь? Настоящая женщина
от мужчины ничего не требует, он и так отдаст все, что добудет. Его нужно
поддерживать, помогать, утешать...
— Гонец у Горвеля? — спросил Олег напряженно.
— Говорят, уехал до рассвета.
Ее личико было безмятежным, красные блики пылающего камина
прыгали, сверкающей россыпью отражались в крупных блестящих глазах. Даже
румянец не поблек, словно крепко спала всю ночь. Может быть она лунатик? Но
лунатики не помнят, что с ними случается.
— Где сэр Томас?
— В большой зале, — ответила она с досадой, в
глазах красные искорки сменились зелеными. — Отыскал какой-то особенный
меч, корчевской закалки, теперь рубится со старшим стражем!
Олег наконец-то понял причину доносившегося снизу грохота,
лязга и натужного пыхтения. Еще голоса, грубые, мощные, довольным ревом и
воплями отмечали удачные или особо мощные удары. Олег кивнул Чачар, пошел на
грохот железа и запах крепкого мужского пота.
Когда вошел в зал, там стоял рев, сверкала сталь. В узкие
окошки едва пробивались чистые лучи утреннего солнца, в дымном полумраке по
залу прыгало и размахивало железом четверо: Томас сражался с тремя воинами
Горвеля. В одной руке он держал треугольный железный щит, а огромный меч в
другой двигался так, что вокруг него постоянно блистала стена холодной стали.
— Томас! — крикнул Олег настойчиво. — Нужно
поговорить с хозяином!
Томас отпрыгнул от удара, принял на щит два других, крикнул
весело:
— Ты такой же гость!
— Нужен ты.
Воины заворчали. Олег ощутил устремленные со всех сторон
враждебные взгляды. Кто-то негромко, но так чтобы он слышал, выругал
свиномордых паломников, что лезут не в свои дела, когда вроде бы желудей в этом
году уродилось вдоволь, а они все еще бурчат...
Томас с разочарованием бросил меч одному из воинов, тот
успел ухватить на лету за рукоять, остальные проводили Томаса до лестницы
воплями и стуком в щиты рукоятями мечей. Вдвоем поспешно поднялись на второй
поверх. Возле покоев Горвеля взад-вперед прохаживался воин, зевал, сонно тер
кулаками глаза. Увидев Томаса и калику, оживился:
— Смена?.. А это вы... К хозяину?
— Да, — буркнул Томас. — Он здесь?
— Там леди Ровега. А сэр Горвель утром исчез.
Рассеянную улыбку словно сдуло с лица Томаса. Олег толкнул
двери, воин не успел остановить, вбежали в спальные покои.
Леди Ровега с заплаканными красными глазами суетливо рылась
в большой шкатулке. Еще две с откинутыми крышками стояли на лавке, одна лежала
на полу. Она испуганно отшатнулась, заслушав топот, что-то в ее движениях было
от взбешенной кошки. Увидев Томаса и Олега, за которыми вбежал страж, она
всплеснула руками, сказала очень быстро, глотая слова:
— Сэр Томас, случилась беда... Мой муж и хозяин замка
исчез!
Томас растерянно развел руками, покосился на мрачного, как
ночь, Олега, помахал стражу:
— Все в порядке, сторожи в зале... Иди-иди!.. Леди
Ровега, он не отлучился на охоту? Помню, еще и меня звал...
— Он все собирался! — ответила леди Ровега злым
сдавленным голосом. — Только мечтал, ибо у него не было свободного дня.
Все строил, строил... А девок для утех хватало и на кухне, в челядной. Он не
выходил за ворота замка с момента, как мы прибыли на эти дикие земли!
