— Без нас не поедете, — отрубил
чернобородый. — Я не знаю, что увез от вас тот рыцарь, но явно ценное!
Иначе не гнались бы втроем через земли, куда вторглись хазэры! Мы хоть не знали
о них...
Томас натянул стальные рукавицы, взял в руки огромный меч,
который точил так старательно. Земля подрагивала под его тяжелыми шагами.
Забрало он опустил, лицо укрылось за железной решеткой, лишь синие глаза
смотрели через прорезь обрекающе, нещадно. В этих холодных глазах читалось, что
сейчас он покажет, как надо разговаривать с разбойниками, не в пример
мягкосердечному паломнику.
Олег поднял ладонь, задерживая надвигающегося рыцаря, сказал
мягко:
— Сокровищ нет. Хозяин замка, что стоит отсюда на южных
холмах, украл у этого рыцаря — вот он, а вот его меч — один из гвоздей,
которыми распинали Христа. Это у них не то бог, не то пророк — говорят
по-разному. Для вас, людей без веры, это простой гвоздь. Никто не даст за него
и серебряной монетки. Даже в христианских странах не дадут, где чтут Христа —
откуда видно, что это тот самый гвоздь, не поддельный?.. Это важно лишь для
сэра Томаса... Понимаете? Хозяин замка оскорбил сэра рыцаря, украв гвоздь. Это
дело чести, а не богатства!
Их рожи медленно вытягивались. В глазах металось недоверие,
злость, но печальное лицо паломника было абсолютно честным. Женщина, что ехала
с ними, взяла кинжал, смотрела вызывающе. Олег сказал внезапно:
— Хотите, поклянемся нерушимой клятвой? Мы гонимся за
сбежавшим рыцарем не ради каких-то богатств, а ради мести и справедливости. А
когда убьем, то возьмем разве что мешок с овсом, бурдюк с вином да медную чашу,
где и вина-то поместится на пару добрых глотков!
Томас переложил меч в левую руку, правую вскинул к небу,
громыхнул через решетку забрала:
— Клянусь святыми мощами! Клянусь Христом-Богом!
Разбойники бессильно опустили оружие, со злостью смотрели
друг на друга. Томас взгромоздился в седло, взял в руку неизменное копье, где
под широким стальным наконечником трепетал, как язычок огня, красный еловец.
Олег разбойничьи свистнул, его конь послушно прибежал, на ходу потряхивая
торбой, пытаясь напоследок захватить полный рот овса.
Чернобородый спросил встревоженно, все еще помня, что он
вожак:
— А что делать нам? Мы не сарацины, места для нас
новые...
— Двое пусть всегда несут охрану. Коней держите
поближе. Прислушивайтесь к ним. Они первыми зачуют чужих коней: фыркнут, прянут
ушами, стукнут копытами. Могут заржать... Но если все-таки хазэры схватят
вас, то лучше умереть быстро. Самим. Мы рассчитываем
вернуться к ночи.
Чернобородый вдогонку крикнул с дрожью в голосе:
— А если к ночи не вернетесь?
— Идите на север, — ответил Олег. — Холмы там
переходят в горы, затеряться проще. Заметайте следы, если умеете. Спасение в
горах: там пещер больше, чем в сыре дыр. Чаще осматривайтесь. Здесь караванные
пути, сюда доходит путь из варяг в греки, а где много купцов и караванов, туда
много стягивается разбойников, — знаете по себе, — мародеров,
налетают конные отряды парфян, но больше всего остерегайтесь хазэров. Я все
сказал.
В ярком синем небе над самым горизонтом появилось облачко,
быстро начало вырастать в размерах. Томас указал на него кивком, бросил
пренебрежительно:
— Та самая гроза! Ливень смоет наши следы, но мы с
сэром каликой вас отыщем.
Конь под ним гарцевал и грыз удила. Рыцарский конь не желал
выказывать усталости, в то время как простой и хитрый конь паломника
прикидывался умирающим, прогибал спину и отпускал живот едва ли не до земли. Он
даже дышать ухитрялся с жуткими хрипами, едва ли не кашлял. Олег ткнул кулаком
в конское пузо, тот с шумом выпустил воздух, Олег быстро затянул подпругу. Конь
косился невинным глазом: не получилось, ну и не надо, не очень-то старался.
Олег вскочил в седло, они поскакали навстречу усиливающемуся
ветру. Облачко стремительно вырастало, уплотнялось из нежно-белого и кудрявого,
как овечка, превратилось в грязно-серое, а затем в угольно-черное, тяжелое,
поблескивающее короткими злыми молниями. Уже не облачко, а грозная тяжелая туча
двигалась навстречу, как горная лавина: грохоча, высекая искры, подминая
синеву, разрастаясь с каждым мгновением. В темном чреве постоянно блистали
красные вспышки, озаряя внутренности.
Дорога пошла вниз, по обе стороны поднялись каменные стены.
Ветер усилился, завыл, протискиваясь через узкое ущелье. Затем стены разошлись,
осели, но тропинка петляла, Олег посматривал на темное небо, торопил коня.
Дождь вот-вот хлынет, а следы коня Горвеля совсем свежие. Если бы не потеряли
время на разбойников, могли бы догнать вот на этом месте!
Кони трусили вдоль высокой отвесной стены, когда Томас
возбужденно вскрикнул:
— Вижу костер!
Шагах в трех-четырех сотнях впереди на косогоре поднимался
легкий дымок. Огня не было видно, костер умело прятался за скальными глыбами.
Томас уже спрыгнул на землю, жадно смотрел, задрав голову. Олег придержал коня,
что-то тревожило, не мог определить угрозы.
Томас быстро набросил на передние ноги коня веревку, крикнул
Олегу:
— Идешь со мной?
Олег замедленно слез, снял с седла лук и забросил через
плечо. Томас
поправил перевязь с мечом за спиной, первым прокарабкался
вверх, блестя доспехами, похожий на металлическую статую, по крутому косогору.
Камни трещали под его железным телом, лопались, рассыпались. Олег едва успел
уклониться от сорвавшихся из-под ног рыцаря булыжников.
Уже видели догорающий костер, багровые спекшиеся угли, когда
вверху загремели камни. Олег заорал, сразу все поняв:
— Томас!.. Томас, берегись!
Он отпрыгнул под защиту каменного карниза. Сверху несся
огромный валун. На ходу он сбил, подпрыгнув в воздухе, еще пару крупных камней,
вместе обрушили целую каменную россыпь.
Томас карабкался на четвереньках, ошалело поднял голову,
посмотрел сперва на Олега, потом вскинул голову, непроизвольно выставил перед
собой руки. На него неслась каменная лавина. Булыжники подпрыгивали,
обрушивались с силой, сбивая обросшие мхом глыбы.
Томас с проклятием бросился в сторону. Олег ощутил удар в
плечо, съежился за выступом, камни загрохотали над головой, прыгая с каменного
карниза. Взвилась пыль. Крупные валуны пролетали поверху, но мелкие камешки,
комья земли, осколки и каменная крошка сыпались на спину и голову.
Когда грохот переместился вниз, Олег разогнулся, сбрасывая
слой земли и мелкого камня. Лавина уже пронеслась, испуганные страшным грохотом
кони отбежали, камни раскатились на десятки шагов у подножия.
На том месте, где прокатилась лавина, осталась голая земля с
содранной кожей травы, но Томаса не было. Похолодев, Олег потащился вниз.
Правая рука онемела от удара камнем, висела как плеть. Земля прогибалась под
каблуками — взрыхленная, голая.
