Он содрал веревку с ног, поднялся. В сторонке блестела
брошенная хазэром сабля, он подобрал и перерубил веревки на руках и ногах
товарища. Поддерживая друг друга, побрели к пасущимся в зарослях зеленой травы
коням, на ходу подбирая брошенное хазэрами оружие, одежду, обувь. Сотоварищ
Роланда ухватил, воровато оглянувшись на Олега, тонкую кольчугу Горвеля и
длинный рыцарский меч из дорогого булата. Олег кивнул, дескать, Горвелю уже не
понадобится — мародеры, откровенно ухмыляясь, поймали коней и уехали, захватив
в запасные по две лошади.
За спиной Олега прохрипел пересохшим горлом Горвель:
— Пора бы развязать веревку и на моих руках!
Олег повернулся, лицо его было неподвижно:
— Правоверных христиан спасают ангелы, судя по вашим
легендам. Или ты не христианин?.. Нет, судя по тому, что служишь Семерым
Тайным.
— Дьявол побери, что ты хочешь?
— Ничего, — ответил Олег мертвым голосом. —
Прежде чем прийти сюда, я побывал в нашей расщелине. Да-да, я нашел сэра
Томаса.
Он повернулся, отошел на пару шагов, носком сапога
переворачивая разбросанные хазэрами вещи. Горвель бессильно подергался,
растянутый страшными путами, закричал вдогонку сорванным голосом:
— Ты хуже хазэров!.. Это война! Один из нас обязан был
погибнуть. Я должен был убить, и я убил...
Олег поднял мешок, запустил руку по локоть, пошарил.
Внезапно его застывшее лицо озарилось снисходительной усмешкой, он вытащил
знакомую чашу с позеленевшими краями, оглядел, бросил обратно в мешок и лишь
тогда спросил с некоторым удивлением:
— Откуда ты взял, что убил?.. Томас — не мыслитель, а
рыцарь. У него слабое место — сердце, а вовсе не голова.
Он перекинул мешок через плечо, направился к подножью горы.
Горвель застонал, уже не скрывая отчаяния, в бессилии смотрел в синее
безоблачное небо. Там появились и медленно вырастали в размерах темные точки,
двигаясь по небу неровными кругами. Залитый потом и чужой мочой, Горвель под
палящими лучами южного солнца вдруг ощутил озноб. Не знал, кто появляется в
этих краях первым на поле брани: вороны, грифы, орлы-стервятники или шакалы, но
не сомневался, что очень скоро узнает.
Он судорожно зажмурился, почти чувствуя удары крепкого клюва
по глазным яблокам.
На развилке дороги Олег в нерешительности остановил коня.
Гора и долина, где закончили свое существование последние хазэры, одичавшие
потомки гордых основателей Хазарского каганата, остались позади. Чачар и все
еще бледный пошатывающийся Томас сидели на могучих франкских конях, по две
лошади шли за каждым под вьюками. Томас мучался от грохота в ушах, ему было
почти все равно, куда ехать, только бы поскорее добраться до родной Британии,
где прекрасная леди Крижинка в страхе считает оставшиеся дни до праздника
Святого Боромира. Братья, ненавидящие его, Томаса, принудят встать под венец на
следующее утро с гнусным Тапирием, у которого из достоинств лишь длинная
родословная и короткие ноги!
Олег колебался. Прямо перед ними простиралась широкая
дорога, что всего через несколько сот миль прервется нешироким морским
проливом, на ночь запираемым огромной железной цепью, что перекидывают с берега
на берег, — пролив разделяет два мира: Азию и Европу. На том берегу стоит
город городов — Константинополь, второй Рим. А если не сворачивать еще
несколько сот или тысяч миль, дорога приведет ко второму морскому проливу, на
том берегу поднимутся мрачные холодные скалистые берега Британии.
— Заночуем здесь, — решил он вдруг. — Что-то
нехорошее нас ждет в городе, что впереди.
— Сэр калика, — напомнил Томас слабым
голосом, — похоже зазимуем среди сарацинов!
— Сэр Томас, тебе не страшно потерять жизнь, но как
насчет чаши?
Томас непроизвольно пощупал мешок. Теперь он не расставался
с чашей даже на миг, постоянно держал ее на том же коне, на котором ехал, не
доверяя запасным. Чачар сказала торопливо:
— Сэр Томас, тебе надо прилечь. У тебя все еще
нездоровый вид.
Они спешились в сторонке от дороги, выбрав кучку деревьев.
Олег расседлал коней, а Томас и Чачар ушли за сучьями. Чачар хвастливо обещала
собрать лечебных трав, она знала их от бабушки, известной ведьмы. Томас
посмотрел на калику с неловкостью во взгляде: мол, хворосту теперь не жди. Олег
из подручных сучьев сам развел костер и неотрывно смотрел в пляшущие огоньки.
Он отчетливо видел скачущих всадников, летящих птиц, крылья драконов и
разъяренные лица воинов, вздымались молящие руки, блистали сабли... В огне все
стремительно меняется, исчезает, возникает уже в другом облике, пребывает лишь
краешком натуры, намеком, однако волхвы обучены узнавать беду по мелькнувшей
искре, как охотник узнает птицу по перу, а зверя по оброненной шерстинке!
Томас и Чачар давно ушли, а он все смотрел в огонь,
чувствуя, как страх поднимает волосы на затылке. Прямо перед городскими
воротами их ждет смертельная опасность. Что-то неясное, но связанное с кровью,
топорами, конскими копытами. Если пойти влево, то за рекой, по ту сторону
переправы, засел в кустах отряд сарацинских ассасинов, которые должны поразить
их в упор стрелами из мощных франкских арбалетов — кто дал им британские
арбалеты? — добить кривыми дамасскими саблями. По правую руку на дорогу
выдвигается что-то неопознанное, но отвратительно опасное — обязательно
перехватит страшными паучьими лапами, если поехать той дорогой...
Волосы зашевелились от ужаса и отвращения, он с усилием
поднял руки, как утопающий, что хватается за свисающие корни деревьев,
ухватился за обереги. Кончики пальцев торопливо забегали по крошечным
деревянным фигуркам, отыскивая успокоение, спасение, лазейку между
расставленных ловчих ям, ловушек и западней.
Томас против ожидания вернулся с огромной охапкой крупных
толстых жердей. На вопрос о Чачар пожал плечами, указал неопределенно на север.
Олег вскипятил настой из трав, он их собирал постоянно, даже на ходу свешивался
с коня, срывал верхушки цветов, а при необходимости — останавливал коня,
слезал, выкапывал целиком, стараясь не повредить корешки. Процедил, убирая
накипь, дал отстояться. Томас лег у костра, слабо улыбаясь: даже от запаха
отвара переставала болеть голова, прибывали силы.
От ближайших деревьев тени удлинились, слились в сплошное
черное покрывало. Багровый свет солнца поднимался все выше по стволам деревьев,
угрожая вскоре соскользнуть с вершинок, исчезнуть. Голубое небо становилось
темно-синим, в правой половине начал проступать бледный полумесяц, заблистали
первые звезды.
— Где ее упыри носят? — спросил Олег в сердцах.
— Ищет целебные травы, — ответил Томас с
неловкостью. — Старается, сэр калика. Я сам не рад, что взвалил на наши
головы эту обузу, но так уж получилось!
Постанывая, он вылез из железного панциря, разложил железные
части поближе к огню, прожаривая от личинок зловредных мух.
— Где она видела здесь целебные травы? — пробурчал
Олег с невольным презрением.
