Чачар перевела негодующий взгляд на Томаса. Рыцарь кивнул и,
чтобы не видеть ее обвиняющих глаз, поспешно отвернулся к своему коню. Чачар
вспыхнула:
— Тогда заберите свои деньги! Святоши проклятые!.. Ради
денег я с вами, что ли?..
Олег ласково погладил ее по голове, голос его был отеческий:
— Надо уходить. Убийцы могут вернуться.
На развилке Чачар хлестнула коня, резко вырвалась вперед.
Олегу показалось, что она гордо вскидывала носик лишь затем, чтобы не выронить
слезы. Ее спина была выпрямлена, а волосы гордо развевались. Конь шел бодро,
чуял в близком городе конюшню с другими конями, свежий овес и долгий отдых.
Когда Чачар скрылась из виду, Томас вздохнул так мощно,
словно сбросил тяжелую глыбу, которую нес настолько долго, что перестал
замечать:
— Как хорошо... Сэр калика, не жалко золотых монет?
— Я паломник, — напомнил Олег. — Калика. А
тебе?
— Я — странствующий рыцарь! — ответил Томас гордо.
Его спина выпрямилась как у Чачар. — Сэр калика, дальше только вдвоем?
— Если ты сам...
— Клянусь! — сказал Томас горячо. — Чашей
клянусь, мечом своим, копытами своего коня!
— Даже по твоей христианской мифологии, — заметил
Олег, — грех вышел из левого уха Сатаны, женщину сотворили из левого
ребра, она обязана идти от мужчины слева, именно на левом плече у человека
сидит всякая пакость...
— Бес сидит, — поправил Томас, он смотрел на
калику с огромным уважением, — потому надо плевать через левое плечо...
Вы, язычники, тоже плюете?
— Сэр Томас, я должен огорчить тебя. Мы разворачиваем
коней на юг.
Томас откинулся в седле, словно его шарахнули бревном между
глаз. Ладонь привычно хлопнула по рукояти меча, лицо полыхнуло гневом. С трудом
совладев с собой он проговорил сдавленным голосом:
— Сэр калика... Меня Крижинка ждет!
Олег сказал настойчиво:
— Сэр Томас, я пообещал ехать с тобой до Царьграда...
То бишь, Константинополя. Лишь потому я готов сделать крюк с гаком, делить с
тобой опасность. Ведь за мной не охотятся, Святой Грааль не у меня!
Томас вскрикнул трубным голосом, в нем звучала смертная
мука:
— Почему на юг, если моя дорога лежит на север?
Олег вытянул руку, указывая на дорогу:
— Прямо по дороге на север уже идет большой отряд
наемных рыцарей-разбойников и десяток арбалетчиков. По дороге на запад —
подстерегают ассасины. На северо-западном пути устроили засаду какие-то
странные люди, мои обереги лишь предостерегли, но картинки не дали... Мы
вернемся на север! Я сам живу на севере. Но сделаем крюк, обойдем город и всю
область по большой дуге.
Томас, ругаясь, как Чернобог, пустил коня вслед за резвым
жеребцом калики.
Глава 15
Они скакали без отдыха, часто пересаживаясь на запасных
коней, сбивали след, ехали ночами, избегали сел и деревень, прятались при виде
людей на дороге. Даже у самых мирных путников бывали длинные языки, а сейчас
это худшее оружие: многие запомнят грозного рыцаря, блистающего доспехами, у
которого в правой руке длинное копье, а на левом локте треугольный рыцарский
щит со странным гербом: меч и лира на звездном поле. Да и Олег в его куртке из
волчьей шкуры и деревянными бусами на голой груди запомнится. Обратят внимание
и на ярко-зеленые глаза паломника, такие непривычные в краю темноглазых.
Однажды Томас не выдержал, сказал просительно:
— Сэр калика, ты почаще щупай свои языческие
деревяшки... Что нас ждет?
Олег покосился удивленным зеленым глазом, усмехнулся:
— Они же языческие! Твоя вера вроде бы против?
Томас поерзал в седле, ответил с неудовольствием, но с
достоинством:
— Когда я вел через пустыню рыцарский отряд, у меня был
разведчик из сарацин. Сведения доставлял точные. Дурак бы я был, если бы
отказался от его помощи! Вера есть вера, а жизнь — жизнь, сэр калика.
Долго скакали молча, слишком усталые, чтобы разговаривать.
Вечером у костра, когда коней расседлали и стреножили, а сами легли, поужинав,
Томас спросил:
— А эти... Семеро Тайных, не могут так же щупать
обереги? Видеть нас, угадывать куда едем, что делаем?
Олег помолчал, произнес без уверенности:
— У нас все разное. У них больше на точных расчетах.
Прогресс, цивилизация! Но мир таков, что голых расчетов недостаточно. Как мало
одной голой цивилизации без культуры.
— А что дает видеть грядущее тебе?
— Интуиция, — ответил Олег неохотно. — Иногда
подводит, зато позволяет заглядывать дальше. Картинки дает ярче, четче.
Интуиция, сэр Томас, держится не на знании, а на понимании. Понимание же —
важнейший элемент культуры.
Томас молчал — тихо сопел, провалившись в глубокий сон
смертельно усталого здорового человека с чистой совестью. Последнее осталось в
памяти Олега, и утром, когда они лежали кутаясь от утренней сырости в одеяла,
он спросил:
— Сэр Томас, не спишь?.. Разреши мое недоумение. Почему
Святой Грааль не вспыхивает в твоих руках? Я слыхивал в своих дремучих землях,
что этой чаши могут касаться лишь безгрешные руки. Но смотрю я на тебя, сэр
Томас, неужто ты без греха вовсе?.. В вашем суеверии... то бишь в заповедях сказано,
что человек уже рождается в грехе!
Томас, постепенно просыпаясь, поерзал под одеялом, пытаясь
согреться, наконец вылез, передернул нежно-белыми, как у женщины, плечами:
— Бр-р-р... У нас ночи теплее, а еще жаркая пустыня
называется!.. Думаю, что под безгрешным понимается наименее грешный. Искать
безгрешного полностью, это же перевешать... или хотя бы перепороть все
человечество!
— Гм... Полагаешь, Святой Грааль так часто лапали
грешные руки, что он потерял чувствительность?
— Боюсь, что так, сэр калика. Ему бы снизить
требования, верно?
Олег вытащил из мешка холодные ломти мяса, завернутые в
широкие листья целебных растений:
— Двигайся ближе. Из всех франков, среди которых даже
короли,
императоры и другие вожаки крестового похода, ты самый
безгрешный?
— Безгрешен только сам сэр Бог!
— Но остальные грешнее?
— Так считает Святой Грааль, — сказал Томас
скромно, — кто я, чтобы спорить?
Они ехали целый день, к вечеру кони едва волочили ноги. Нужно
было заехать в селение, купить ячменя, а у Олега кончилась соль, последний
ломоть хлеба съели два дня тому, жили мясом.
Деревенский кузнец, он заодно осмотрел копыта, перековал
запасную лошадь, предупредил сурово:
— Лучше свернуть, пока не поздно. Направо дорога идет
через горы, налево — через пустыню. Коней придется бросить, с ними в горах не
пройти, как и через пески, но ежели попрете прямо — верная гибель! Там страна
воинов-невидимок. Они злы, беспощадны, вторгаться чужакам не позволяют вовсе.
Чужестранцев уничтожают, приносят в жертву.
