Рыцарь покосился на синеющие вершины гор далеко по правую
руку, зябко передернулся:
— Через горы однажды перебирался! До сих пор просыпаюсь
с воплем.
Олег добавил поникшим голосом:
— Через пустыню тоже шли. Забыл, где погибало войско
Балдина Третьего? Не от чужих сабель — от зноя и жажды... А чем так страшны те
воины?
— Они непобедимы. В воинском искусстве упражняются всю
жизнь. Владеют многими секретными приемами. Когда такой воин выходит хоть
против десятка врагов, то на поле остаются десять трупов, а он уходит без
единой царапины!
В синих глазах рыцаря Олег увидел откровенный страх.
— Такое не удавалось даже Ланселоту Озерному... Ни сэру
Галахаду, а уж Говену и подавно... Господи, да зачем им такое воинское умение? Они
с кем-то воюют?
Кузнец пожал плечами, глаза были сочувствующими:
— В крестовом походе не участвовали. Ни за тех, ни за
этих. Дерутся друг с другом, выживают сильнейшие. Высоко в горах есть
монастырь... Монахи за тысячи лет придумали особые боевые приемы.
Томас сказал с негодованием:
— Монахи? Разве соревнуются не в святости?
Кузнец бросил на рыцаря острый взгляд, в котором были
сочувствие и насмешка:
— Наша вера молодая, а ихняя — старая. У них свои
ритуалы. Не пашут, не жнут, не сеют — только упражняются с оружием. С утра до
поздней ночи.
Томас поежился:
— Так и зайца научишь, чтобы волка одолел. — Ежели
с утра до вечера, каждый день, из года в год... Бр-р-р!.. А велика ли пустыня?
Всего неделю пути, если верблюды быстрые.
Томас покосился на изнуренных коней, спросил с надеждой:
— Какой путь изберем, сэр калика?.. Что тебе
подсказывают твои боги?
— А твои?
— Мои... высокие, одухотворенные! Они миром двигают, а
твои попроще, они земную жизнь знают лучше.
— Наши боги учат ходить прямыми дорогами. Думаю, что и
Христос бы не спорил. Укрепимся духом, пойдем прямо!
Томас потемнел лицом, молчал долго, наконец опустил ладонь
на мешок, где выступал бок чаши, сказал с тяжелым вздохом:
— Ты прав, сэр калика. Надо выбирать прямые дороги,
тогда Пречистая Дева не оставит нас до самого смертного часа!
Они заночевали у гостеприимного кузнеца, а утром снова
выехали на дорогу. Томас хмурился, чаще обычного проверял, легко ли
вытаскивается меч из ножен, вздрагивал при каждом шорохе. Олег колчан со
стрелами перевесил за спину, хотя в горячем воздухе сразу начинало тереть
спину, противные струйки пота бежали к пояснице. Тетиву почти не снимал, и
Томас понимал без слов, что калика встревожен и держится настороже.
— Одолеем и эту дорогу, — сказал Томас громко, но
голос был нетвердый. — Пресвятая Дева не оставит своих рыцарей!
Калика хмыкнул, сказал громко:
— Давно собирался спросить... Почему клянешься именно
Пречистой Девой? Разве главные боги христиан не сам Христос его батя — запамятовал
его имя, потом некий святой дух, только имя подзабыл, потом Николай, Михаил,
Гавриил, Георгий... А Пречистая Дева — какая из нее заступница? Молодая баба,
да еще с ребенком на руках?
Томас метнул в него огненный взгляд, засопел:
— Мужчины могут сами постоять за себя, а Дева Мария
нуждается в защитниках. Потому мы, рыцари, ее воины!
— Так кто же кого защищает?
Томас морщился, разговоров с язычником на божественные темы
старался избегать, но сейчас, припертый к стене, решил перейти в контратаку:
— А почему славяне, принявшие учение Христа, клянутся
каким-то святым Николаем? Он даже не главный!.. Ваши славянские князья, а их
было немало в крестовом походе, несли на своих прапорах святого Николая, а не
Христа. А славянские воины поговаривали, что когда христианский Бог помрет, то
ихний святой Николай займет его трон. Что они имели в виду?
Олег пожал плечами:
— Не знаю. Я волхв старой веры.
— Язычник!
— Старовер, — напомнил Олег. — Родянин!
— Новое всегда побеждает! Остановить невозможно.
— Смена старого новым ведется по указу Рода через
каждые шестьсот лет. Через шестьсот лет после рождения самого Рода появился на
свет Белбог, еще через шесть веков — Таргитай, дальше — Заратустра, еще через
шесть столетий — Гаутама, прозванный Буддой, ежели не слыхал... Через шесть
веков после Будды родился Христос... Но и он не последний! Через шесть веков
после Христа явился на свет новый пророк.
Томас отшатнулся, сплюнув с отвращением:
— Он для меня не пророк.
— Почему?
— Все сказал уже Иисус. Да добавлять нечего.
— Да? Прочти Коран, тогда спорь. Если все новое —
лучшее, то прими веру Магомета, даже не читая Коран. Если новое не обязательно
лучшее, тогда не набрасывайся на тех, кто исповедует старую веру. Тем более ты
— англ! Я заметил, что саксы и англы чтут предков, традиции. Вы так любите
старину, что перебив на новом месте бриттов, вы новую захваченную страну все
еще зовете Британией!
— Не всегда, — ответил Томас с
неудовольствием. — Иное дурачье пробует называть Саксонией... Правда,
из-за этого путают с прежней Саксонией, откуда вышли. Еще называют
Англосаксонией...
— Может, проще звать Англией?
— Это будет несправедливо, — возразил Томас, но
довольно заулыбался. — На новые земли высадились и саксы, их было не
меньше, чем нас.
— Где ты видел справедливость? — удивился
Олег. — Скифы исчезли тысячу лет тому, а нас все еще называют скифами! А
славянские земли — Великой Скифией!
На следующий день дорога привела на берег широкой реки.
Вдали виднелись лодки — рыбацкие и торговые, но народ на широком бревенчатом
причале ожидал парома. Тот, огромный и медлительный, уже полз вдоль каната от
чужого берега.
Томас застывшими глазами смотрел на ту сторону реки, где
далеко-далеко, почти на горизонте, поднимались хорошо освещенные утренним
солнцем, желтые стены странной крепости. Олег толкнул низкорослого горбоносого
человека, похожего на худую жалобную птицу:
— Чей это замок?
Горбоносый посмотрел странно, опасливо отодвинулся. Его
сосед, такой же горбоносый и смуглый, опасливо огляделся, сказал
предостерегающе:
— Я вижу, ты франк. Остерегись сказать так в
присутствии монахов. Это не замок, а святой монастырь! Обитель воинствующих
монахов.
— Обитель? Они живут безвылазно?
— Их долг — ходить по дорогам, проповедовать добро. А
так как дороги чаще всего неспокойные, то монахи обучены драться так, что любой
сразит десять вооруженных до зубов разбойников! Голыми руками, конечно.