— Надо, — торопливо согласился настоятель. —
Потом разрушили несокрушимую боевую башню, что простояла две тысячи лет и
выдержала двести три войны, пятьсот восемнадцать штурмов и двенадцать ударов
молний... снова почесались, потом гонялись за молодой кобылицей, которую
выращивали для приезда правителя края, и скушали сад бонсаи — карликовых
деревьев, приняв их за траву. В конце концов добрались до кладовой, где
хранились все наши запасы вина...
— Выпили вино? — ахнул Томас. Он развернулся всем
сверкающим корпусом к Олегу, синие глаза метали молнии. — Сэр калика, это
ваш непроверенный конь совратил моего честного боевого друга! Мы с ним вместе
прошли огонь и воду, видели Крым и Рим, ночевали под поповой грушей, вместе
штурмовали башню Давида...
— А здесь он взял ее сам, — вставил Олег. —
Боевой конь, кто спорит? Если он не добирался до винных подвалов раньше, то, может
быть, просто случая не было?
Настоятель робко покашливал, наконец вмешался:
— Вообще-то... ваш жеребец, сэр железный рыцарь, начал
лакать первым... Потому-то удалось обоих наконец изловить и перевести в другую
конюшню... выселив оттуда монахов с их книгами, всю библиотеку, унести древние
манускрипты, ибо белый жеребец упился и лег в луже вина...
— Пречистая Дева, — воскликнул Томас в
ужасе. — Это же сколько его отмывать!
Олег сказал задумчиво:
— Хорошее, надо думать, здесь вино, если даже кони до
бесчувствия... Где ты говоришь, святой настоятель, эти склады?
Настоятель торопливо шагнул назад, упал бы, не подхвати его
под руки трепещущие помощники.
— Ваши кони изволили выхлебать все! Теперь спят в
библио... новой конюшне.
Олег прислушался, наконец понял происхождение тревожащего
его душу и сон глухого прерывистого рева. Он хотел заметить ехидно надменному
рыцарю, что благородный рыцарский конь голубых кровей храпит, как простой
деревенский битюг, но в это время из дальнего сарая бегом примчался босоногий
монах, что-то нашептал настоятелю в ухо, кося на страшных пришельцев темным,
как у птицы глазом. Настоятель покачивался, поддерживаемый за плечи дюжими
монахами, темные веки трепетали, как крылья бабочки на ветру.
Томас повернул голову к Олегу, зрелище было такое, словно
развернулась смотровая площадка на сторожевой башне, сказал негромко:
— За нами. На поединок с непобедимыми.
Олег кивнул, поддернул перевязь меча, отвыкнув за многие
годы от этой недоброй тяжести, подвигал лопатками, проверяя место колчана:
— Отец настоятель, мы готовы. Сэру Томасу только
свистни — на край света побежит, подраться бы! Он как петух драчливый. Неужто
все англы такие?
Настоятель переводил отчаянный взгляд с одного на другого,
внизу у ступеней уже собралась большая толпа монахов. Все босые, подпоясанные
веревочками, без привычных шестов и деревенских молотильных цепов.
— Великие воины, — продребезжал настоятель, —
мы вынуждены вас огорчить и слезно молим простить нас. Понимаем, как вы горите
отважными сердцами выказать свое боевое искусство в полной мере, как страстно
жаждете поединков и зрелища разбрызгиваемой крови, как мучительно стремитесь
услышать хруст костей, насладиться страшными ударами, получая и нанося... получая
и нанося... получая и нанося...
— Не тяни кота за... лапку, — прервал Томас в
радостном предчувствии сбывшейся мечты, душа его оживала на глазах, расцветала
ярким румянцем на белых, как мел, щеках. — Где они ждут?.. Во дворе? В
бойцовском зале?
Настоятель скорбно поник головой. Он упал бы на колени, но
монахи удержали, справедливо полагая, что поднимать труднее.
— Молю вас, железный рыцарь... и тебя, мохнатый
оборотень-гиперборей, простить нас великодушно! Непобедимые уехали на рассвете.
Не попрощавшись, никому ничего не сказав — на одной лошади.
Томас шумно вздохнул, из него словно бы выдернули стальной
кол, на котором он корчился с ночи. Он чуть осел, стал даже меньше ростом. Олег
тоже ощутил несказанное облегчение, — хорошо без драки, но бедный настоятель
истолковал иначе, вскричал жалобно:
— Пусть ваши мужественные сердца не разрываются от
неслыханного горя! Мы не виноваты, что получилось так!
— Не будем винить, — пообещал Олег. — Еще как
не будем!
А Томас спросил очень осторожненько:
— Сказали что-либо на прощание? Вызов, пожелание
встретиться в другом месте?
Настоятель виновато покачал головой:
— Не высказали, что удивительно! Уехали очень тихо.
— Гм... а что делали после приезда? Почему так вдруг?
Настоятель ответил медленно, голос чуть окреп, в нем появились
нотки гнева:
— Для нас самих это мировая загадка. Я посажу всех
монахов разгадывать, не дам есть, пока не отыщут правильный или хотя бы изящный
ответ в духе нашей школы. Непобедимые въехали в ворота на своих великолепных
конях, их знамена красиво реяли в серебристой лунной мгле, а лица были суровы и
надменны, как подобает непобедимым. Потом увидели расколотую скалу, на которой
наши герои раньше разбивали кирпичи, и поинтересовались, что случилось... Затем
узрели перебитое бревно. Тоже спросили... В это время ваши кони проломили стену
конюшни, начали гоняться за кобылицами. Потом, к великому несчастью, лопнули
бочки с напитками. Ваши жеребцы изволили выпить все наше вино... Белый жеребец
прыгнул на коня непобедимого, желая с ним совокупиться...
— Тот приехал на кобыле? — осведомился Томас.
— Нет, но ваш жеребец одурел... простите, был в таком
восторге от нашего вина, что уже ничего не соображал. Конь непобедимого пытался
вырваться, но ваш жеребец был намного мощнее, к тому же конь непобедимого не
смог выдержать его тяжести, у него сломался хребет...
— Бедное животное, — бросил Томас
равнодушно. — А что мой конь?
— Захрапел прямо на плачущем коне непобедимого.
Благодаря этому удалось поймать и спящего перетащить в библи... конюшню.
Олег прислушивался к шуму и грохоту за стеной, спросил с
беспокойством:
— А мой?
Настоятель скорбно покачал головой, и все монахи в отдалении
тоже покачали головами и оставили их так качаться:
— Ваш продолжает. Слышите, гремит? Это он гоняется за
кобылицами, повозками, овцами, козами, топчет кур, уток, заглядывает в окна,
пугая монахов и отрывая их от благочестивых размышлений о Высоком. Непобедимые
поспешили сесть вдвоем на уцелевшего коня и уехать, потому что ваш
развеселившийся конь начал поглядывать и на него, а тот был намного меньше —
беленький, с изящными ножками...
— Ну нет, — возразил Олег решительно. — Мой
конь не таков!
Томас оглядел его с головы до ног, словно впервые узрел,
нагло расхохотался:
— Много ты знаешь, хоть и сидел в пещерах! Этого коня
мы обрели несколько недель тому, а где он раньше жил? Может быть, в Греции! К
тому же именно в тех краях, где купили, наш всемилостивейший Господь однажды в
гневе... праведном, конечно!.. испепелил два многолюдных города за такие
шуточки!
