Навстречу ехал крупный отряд варваров — около сотни воинов в
меховых шапках. Олег тяжело вздохнул, взял в руки лук и наложил стрелу. Второй
телохранитель обнажил меч, стиснул поводья. Первый, который поддерживал Томаса,
крикнул внезапно:
— Тилак!.. Тилак ждал нас!
С гребня холма к ним во весь опор неслись воины в красных
плащах, тоже около сотни. Первым скакал прямолицый Тилак, меч хищно блестел в
его руке. Кроме его десятка, с ним были, судя по всему, и те воины, которые под
началом Атта держали круговую оборону на дворцовой площади.
Варвары придержали коней, затем вовсе остановились, не желая
ввязываться в кровавый и бесполезный бой с отчаявшимися людьми,
профессиональными воинами, с которых ничего не возьмешь, когда рядом за
разбитыми воротами лежит богатый беззащитный город.
Четверка всадников неспешно — из-за пошатывающегося в седле
Томаса — поехала навстречу Тилаку. Тот остановил бешено скачущий отряд, вскинул
в приветствии руку с мечом:
— Слава богам! Вы уцелели. Что в городе?
— Ты видел сам, — хмуро ответил телохранитель,
который поддерживал Томаса. — Варвары пустыни привели с собой чудовищных
пауков. Те пожирают живых и мертвых, сеют страх и ужас. Идет грабеж. Где Атт?
— Погиб, закрыв меня своим телом.
— Межклановая вражда забыта?
— Да. Но цену заплатили ужасную.
Их окружили, тесным отрядом удалились от города, перешли
вброд мелкую речку, поднялись в распадок между двумя зелеными холмами. Там
среди зелени было красно от плащей — множество воинов, раненых и просто
смертельно усталых, лежали в редкой дубовой роще и за ее пределами. Кони
паслись в сторонке, между воинами спешно сновали с кувшинами в руках женщины,
помогали лекарям перевязывать раненых. Жарко полыхали костры, в закопченных
котлах бурлила вода.
Вблизи рощи стоял шатер из желтого шелка, наверху трепетал
под ударами ветерка красный прапорец. Вокруг шатра сидели прямо на траве
измученные воины, но мечи у них лежали на траве под руками. Завидев скачущих
всадников несколько человек поднялись, загородили вход в шатер. Двигались без
спешки, ибо плащи на приближающихся воинах развевались красные, а впереди
мчался известный многим, если не всем, Тилак.
Заслышав тяжелый топот сотен копыт, из шатра быстро вышла
золотоволосая королева Изоснежда. Она уже умылась, привела волосы в порядок, но
синие глаза все же полыхали гневом.
Тилак первым соскочил с коня, низко поклонился:
— Моя королева! Мы сражались, как могли. Если бы не эти
франки, я остался бы в городе. А так удалось вывести даже людей Атта, они
дрались на площади!
Изоснежда обратила взор на телохранителей. Оба держались
возле Томаса, хотя рыцарь уже твердо сидел в седле, на левой руке у него
блистал гербовый щит, а в правой колыхалось гигантское копье, внушающее ужас
размерами. Один выехал вперед, поклонился:
— Моя королева! Эти франки все-таки побывали в
захваченном городе. Даже ворвались, чему мы никогда бы не поверили, в башню
великого мага! Они же сразили чудовищ, что привели варвары пустыни.
Томас смущенно кашлянул, прервал:
— Невелика честь ворваться к беспомощному старику. А
насчет чудовищ... Я даже не знаю, не насмехаетесь ли? У нас пауков слуги
убирают вениками. Это все ваши воины, ваше величество!
Всадники, что приехали с ним, уже спешивались, уводили
коней. На могучего рыцаря, благодаря которому вырвались из города, посматривали
со страхом и уважением. Изоснежда сказала гневно:
— Нас захватили врасплох! В городе была только малая
дружина.
— Если есть еще войска, — сказал Томас медленно,
он не спускал восхищенного взора с золотоволосой красавицы, — то хорошо бы
послать за ними!
Он слез с коня, к нему подбежали юноши, помогли снять
тяжелые доспехи, облепленные чужой кровью, слюной паука и слизью. Олег уже
отыскал ручеек, влез в холодную воду, с наслаждением плескался, ухал,
разбрызгивал воду из сложенных ладоней, словно боялся утонуть.
Изоснежда посоветовалась с Тилаком, подошла к Томасу:
— Сэр рыцарь, я вижу, ты не только отважный воин, но и
сведущ в битвах. Крупные отряды верных мне войск есть на границе королевства.
Это в двух днях отсюда.
Томас покачал головой:
— Поздно. Уже завтра варвары сгонят уцелевший люд
заделывать бреши, поставят на воротах охрану. Ворваться нужно сейчас! Их боевой
пыл угас, все разбрелись, грабят, пьют, насилуют. Я видел как разбивали винный
склад. Свирепого войска уже нет. Остались пьяные грабители! Но завтра они
превратятся в воинов.
Королева бросила взгляд на зеленую долину. Из трех сотен
измученных воинов едва ли два десятка оставались на ногах, остальные
распростерлись без сил в траве. Треть страдала от ран, которые в пылу схватки
не замечали.
— Я бы пошла с вами! — сказала Изоснежда
горько. — Однако посмотрите на моих людей!
Томас потоптался на месте, озирая долину и рощу. Лишь самые
выносливые стягивались к кострам, вяло пытались есть, однако даже на их лицах
были отчаяние и покорность судьбе. Остальные лежали, разбросав руки, не в силах
даже разговаривать или хотя бы сбросить доспехи.
— Завтра этой возможности не будет, — напомнил
Томас.
Он медленно опустился на колено. Изоснежда шагнула ближе,
даже коленопреклоненный он был почти ей вровень. От юной королевы шло тепло, ее
синие глаза были огромные, умоляющие. Золотые волосы блестели едва ли не ярче,
чем ее корона со всеми драгоценными камнями.
— Мой меч к вашим услугам, ваше величество!
Она коснулась трепетной рукой его широкого плеча. От толстого
вязаного свитера, мокрого хоть выжимай, пахло крепким мужским потом, ее тонкие
бледные пальцы задержались чуть дольше, а на обратном пути коснулись щеки
Томаса, оставив красный след, а затем вспыхнула вся щека, лицо, даже шею рыцаря
залил алый цвет. Изоснежда ощутила, как запылали ее собственные щеки и уши — к
счастью, скрытые прической.
— Встань, мужественный северянин, — сказала она
изменившимся голосом, изо всех королевских сил пытаясь удержать себя в
руках. — Для меня, слабой и беспомощной, большая честь, что герой
предложил помощь! Значит, правда на вашей стороне... Я поговорю с воинами!
Томас поднялся, навис над ней могучими плечами — огромный
как утес. Его синие глаза потемнели, он сказал хрипло:
— Позвольте мне самому обратиться к ним.
По дороге из города в долину медленно пробрались еще три
всадника. Двое поддерживали третьего, наспех перевязанного, забрызганного
кровью. Пластины доспехов у всех троих были посечены, погнуты, у одного из
плеча торчал обломок стрелы, но он мужественно поддерживал в седле друга.
Им выбежали навстречу, помогли слезть. Изоснежда спросила
быстро:
