Нормально? Ни одна женщина бы не посмела общаться с ним таким тоном. Нет, не хамским, Хан ненавидел нахалок и хамок, считавших, что их поведение — верх крутости. Ева же давала понять, что не против встретиться, но при этом не расстроится, если вдруг свидание отменится.
Стук в дверь прервал размышления о новой знакомой, которая невольно начинала занимать слишком много места в его мыслях. Кто там еще? Опять Ирен?
За дверью оказался невысокий, крепко сбитый мужчина с короткой стрижкой, в обычных джинсах и темно-сером пуловере. Анджей Бартман — один из охраны отца Богдана и Ирен. Один из лучших.
— Что случилось? — поинтересовался Хан. Выглядел Анджей, мягко говоря, неважно.
— Ирен не у вас, Инквизитор?
— Я велел ей сидеть в номере… Так, стоп, вы охрана и не знаете, где ваша подопечная?!
Взгляд Анджея стал абсолютно невыразительным. Явный признак растерянности мужчины.
— Она сказала, что примет ванну и… исчезла.
— Vae! — вырвалось у Хана. Ну да, крайне нецензурно, но другие слова просто исчезли. Чертова Ирен! Она опять сбежала!
* * *
Я проснулась ровно в семь утра. От того, что с размаху слетела с кровати на пол. И сильно ушибла локоть о ламинат. Настолько, что слезы брызнули из глаз. Ладно хоть не завопила. Не хватало еще разбудить бабулю и выслушать лекцию на тему «неправильно закрытых чакр и полетов во сне».
Посидела немного, чувствуя попой, какой холодный у нас пол. За окном еще царила темнота, лишь школа через дорогу освещалась несколькими фонарями. Где-то вдалеке прозвучала и стихла сирена экстренной службы. Прогудел самолет со стороны Ванкувера. А я продолжала сидеть, наплевав на холодный пол и довольно прохладный воздух. На ночь всегда убавляла температуру в квартире до восемнадцати градусов. Так что мне, вечной мерзлячке, без одеяла и в одной длинной тонкой футболке со смайлом было совсем некомфортно. Впрочем, на душе тоже царило не самое радужное настроение.
Сегодня во сне меня насиловали. Причем происходило все настолько ярко, что до сих пор потряхивало, и, казалось, тело еще чувствует прикосновения того инквизитора. Лица его я не видела, но темное одеяние, светлые волосы и хохот над моими попытками защищаться запомнила отлично. А еще боль от ударов по лицу, от того, как мне безжалостно вывернули руки, связывая их грубой веревкой. Хорошо еще, проснулась в тот момент, когда он устроился между моих ног и попытался войти.
Меня передернуло и слегка затошнило. Отвратительный сон. Я все-таки встала, подошла к кувшину с водой на барной стойке и налила в стакан. Зубы постукивали о стекло, пока пила.
Нет, почему мое подсознание выдает такие сны? Это по меньшей мере ненормально.
Конечно, после такого я уже не смогла уснуть. Да особо и не пыталась. Подсознательный страх снова вернуться в образ насилуемой ведьмы прогонял сон в дальние дали. Поэтому, поворочавшись с полчаса на горячей подушке, я не выдержала и встала. Передвигаясь по гостиной и кухне бесшумно, словно ниндзя, сделала бутерброд, заварила крепкий чай и отнесла все это богатство на журнальный столик перед разобранным диваном. Раз уже не могу спать, то поработаю.
— Ева!
От неожиданности я выплюнула чай и обернулась. Бабуля ухитрилась незаметно пройти от спальни до гостиной по коридорчику и подала голос именно в тот момент, когда я решила перекусить.
— Блин!
— Ева, как ты можешь есть в такой позе и такую еду? Тем более перед ноутбуком!
— Я работать собралась. Мне нужны калории!
— Ты сидишь, сгорбившись! Такая поза нарушает пищеварение. И есть утром булку с ветчиной, сыром, маслом и оливками — это ужасно. Плюс такой крепкий чай вредно для давления.
— Я бы еще и текилы выпила, но к алкоголю решила больше не прикасаться после попойки в гордом одиночестве.
Бабуля мигом прекратила причитать по поводу еды и внимательно на меня уставилась. Потом подошла, села рядом, разгладила пижамные брюки цвета бешеного поросенка и спросила:
— Что случилось?
— Кошмары снятся, — неохотно призналась я. — Опять про ведьму и допросы. Фу! — опять передернулась, вспомнив мерзкие прикосновения инквизитора.
— Ты ведешь неправильный образ жизни.
— Я всегда его вела, но такие ужасы мне не снились.
Кстати, правда. У нас у всех по женской линии крепкие нервы, так что до сих пор я спала без задних ног. И самым страшным сном считала тот, в котором никак не могла сделать нормальную выгрузку сайта.
А тут инквизиция, мать ее. С какой радости?
— Я приготовлю зеленый чай с мятой, — решила бабуля и встала. — Не пей эту гадость, опять будут кошмары сниться. Тебе надо меньше работать и больше времени уделять личной жизни. Ты мать сегодня заберешь?
— Заберу, — вздохнула я, — ее дом уже вычистили, поставили новую сигнализацию. Плюс я договорилась с одной охранной фирмой, чтобы они выделили на ближайшие недели нескольких человек.
— О как… — Бабуля задумалась, споласкивая чайник, потом выдала: — Но я остаюсь с тобой. Буду ездить к Елене каждый день, но ночевать — тут.
Я махнула рукой: спорить с бабулей бесполезно. Проще согласиться, выпить чай с мятой и отгородиться ноутбуком. Тем более в полдень следовало забрать маму из клиники. А это сразу два-три часа долой. Пока мы приедем домой, пока мне выскажут претензии и так далее.
Так что плюсы в раннем подъеме все же были. Я плотно поработала, не обращая внимания на ворчание бабули насчет гимнастики и йоги. После переоделась в джинсы и свитер, стянула волосы в хвост и удрала раньше, чем мне предложили очередную здоровую еду.
Лучше перекушу по дороге. Тем более перед встречей с мамой лучше как следует подкрепиться. Я ее безумно люблю, но мой мозг не железный. Он начинает дымиться через пятнадцать минут общения с ней.
В клинике я сразу рванула к медсестре на ресепшене с вопросом о Елене Дрейк. И меня провели к ней, по дороге сообщая, что да, сегодня ее выпишут. И скоро подойдет врач, который все расскажет.
— Наконец-то я отсюда уйду! — Мамин возглас настиг меня на пороге палаты, больше похожей на милый номер в хорошем отеле.
Мама, несмотря на пожелтевшие синяки и уже заживавшие ссадины, выглядела великолепно. Причесанная, с легким макияжем, маскирующим самые серьезные повреждения лица, с гордо выпрямленной спиной. Она с видом королевы сидела на постели.
— Ева, забери меня отсюда. Боже мой, что у тебя за вид?
— Нормальный вид человека, заснувшего в третьем часу ночи и вставшего в семь утра.
— Тебе надо заняться собой. Ужасный цвет лица, и эти синяки под глазами…
Да, мама умела приободрить. До этого момента я считала, что неплохо выгляжу, но теперь ощутила себя непричесанной развалиной.
— Спасибо за непредвзятое отношение к моему виду. Я привезла тебе одежду, переодевайся.
