— Хотелось бы, — криво улыбнулась та, — но что-то нет в моем окружении мужчины, в которого можно влюбиться без опаски за свое будущее. Не знаю, Хан, я просто устала, наверное. Раньше мы с вами хотя бы виделись на каникулах, а потом вы уехали, я окончила школу и осела в четырех стенах. Я там задыхаюсь! Меня уже тошнит от готовки, от занятий в саду, от благотворительности. Мать меня словно в упор не видит, общается только, когда надо что-то велеть сделать. Отца постоянно нет дома. Из дома выпускают только с охраной.
— Ты же знаешь, в семьях нашего окружения всегда так воспитывали девушек.
— Бесит! — выдохнула Ирен. — В последнее время все бесит.
Хан подумал, что вот именно эта ситуация его теперь тоже бесит. Начать с того, что в ближайшее время жениться он не планировал.
Но как теперь быть с Ирен? Разорвать помолвку — это опозорить названую сестру и навлечь на себя гнев ее отца. Вот уж чего Хану совершенно не хотелось.
Но и ложиться в постель с Ирен он тоже не мог. Даже его довольно циничная натура Инквизитора протестовала против такого расклада.
Надо было срочно найти выход. Но пока Хан его не видел. С другой стороны, сейчас он слишком взбудоражен. Надо расслабиться и просто пораскинуть мозгами. Безвыходных ситуаций на самом деле довольно мало.
— Ирен, — Хан подошел к ней и обнял. Та в ответ едва слышно всхлипнула и уткнулась носом в плечо тому, кого привыкла считать старшим братом. — Ирен, я тоже идиот, сначала не воспринимал это как проблему, потом заработался и вообще не подумал о таких тонкостях.
— Все мужчины одинаковы… — пробурчала Ирен. — Что делать-то?
— Я подумаю, — пообещал Хан. — С ходу мы проблему не решим. И просто так отказаться от тебя я не смогу. А твои слова просто не услышат.
Он отстранил от себя девушку и провел рукой по ее влажным волосам. На футболке осталось мокрое пятно, там, где Ирен к нему прижималась.
— Давай ты сейчас вернешься к себе в номер и будешь паинькой. А я завтра где-то ближе к вечеру обещаю сводить тебя на прогулку. До тех пор буду занят, извини. И не убегай больше, это не выход. Добьешься лишь того, что тебя отконвоируют обратно к отцу. А тот запретит вообще выходить из дома.
— Ну, у меня нет выбора. Ладно, пойду спать и буду мило улыбаться своим мордоворотам.
— Ну вот, а с утра позавтракаем.
— Ха! Я уже договорилась утром встретиться и пообщаться.
— С кем? — насторожился Хан. Неужто успела познакомиться с каким-нибудь кретином. Ирен-то была редкой красоткой, этакой игривой Снежной Принцессой.
— С одной девушкой, — откликнулась та, — мне ведь разрешено общаться с женским полом?
— Разрешено, — Хан облегченно выдохнул, — но я с утра спущусь, взгляну на твою новую знакомую.
— Господи, — вздохнула Ирен, — как же меня достал тотальный контроль.
— Чую, он тебя давно достал, но ты все молчала. — Хан подтолкнул ее к дверям. — Иди и сделай несчастное лицо женщины, которая сейчас получила моральную трепку. Можешь всплакнуть для вида. Вперед!
Хмыкнув, Ирен вышла из номера. Хан прикрыл дверь. А потом с размаху ударил кулаком по стене. Так, что подпрыгнула висевшая на ней картина. Сам же Инквизитор лишь слегка поморщился и пошел в спальню, к ноутбуку.
Все, работать больше не хотелось, хотя он знал, что программист Ордена прислал ему новые файлы. Завтра, все завтра. Сейчас голова гудела и мысли путались.
Редко что могло выбить Хана из колеи. Но сегодня был именно такой случай.
Еще и с Евой непонятная ситуация.
Сев на край разворошенной постели, Хан ругнулся. Вот уж точно, все беды от женщин. Но и он хорош. Ляпнул про женитьбу, а о последствиях не подумал. Ладно тогда был неопытным пацаном, но теперь-то мозги должны были сработать.
«А может, просто боялся как следует подумать об этом, — шепнул кто-то в голове, — может, интуитивно отгонял все эти мысли? Сложно брать на себя ответственность за другого человека, еще сложнее признать, что не можешь выполнить обещание. Morologus es!»
[1]
Глава 10
Честное слово, я почти уже не удивилась, проснувшись в очередной раз от кошмара. В сером дождливом рассвете внимательно осмотрела свои палыды, пощупала живот. Нет, все хорошо, ничего не болит, и никто, конечно, меня не пытает. Я тряхнула головой и мельком подумала, не обратиться ли к психологу. Или сходить к семейному доктору, может, успокоительное пропишет. Потому что подозреваю: если сны будут продолжать меня мучить, то рано или поздно я тихо спячу. Остаться в здравом уме, когда тебя каждую ночь насилуют или пытают, весьма проблематично.
Уснуть больше не удалось, так что я встала, быстро перекусила, косясь в сторону спальни бабули, и села работать. При этом одновременно ухитрялась искать в Интернете данные насчет платка. Ну хоть какие-нибудь зацепки! Тщетно. Мне выдавали сотни сайтов, кучу совершенно лишней информации, в которой я буквально захлебывалась. Потому что и сама толком не знала, что искать.
Может, одна из сегодняшних встреч прольет свет на эту тайну.
Я отложила работу, все равно мысли были заняты другим, и пролистывала фотографии в Интернете. Пока не наткнулась на одну, заставившую меня изумленно моргнуть.
На фотографии была изображена Эдит Пиаф. Широко улыбаясь, она смотрела куда-то сквозь камеру, а на шее красовался светлый платок, удивительно похожий на мой.
Да ладно! Я как можно сильнее увеличила фотографию, потом уменьшила, чтобы изображение не разбивалось на пиксели. Да, платок выглядел прямо один в один как мой. Такие же узкие кружева с идентичным рисунком. Простым, но необычным, плюс едва заметные разводы на ткани, чуть темнее общего фона.
И что мне это дает? Я почесала кончик носа, потом чихнула и поняла, что ничего не понимаю. Ну ладно, у меня есть платок, похожий на тот, который носила Эдит Пиаф. Может, даже он самый, хотя маловероятно.
Допустим, он из какой-нибудь эксклюзивной коллекции. И на блошиный рынок попал из-за дурацких обстоятельств. Может, он оценивается миллионами?
Я слезла с разложенного дивана, вытащила платок и вернулась с ним обратно под одеяло. В свете разгорающегося дня и отсветов экрана ноутбука он выглядел совершенно необычно и безобидно. Честно, я бы сказала, что ему грош цена.
Пальцам провела по гладкой тонкой ткани. И ощутила смутное желание повязать его на шею или на руку, почувствовать прикосновение к коже. Словно до этого мне чего-то не хватало, а тут все встало на свои места.
Но таскать платок открыто — это самоубийство чистой воды. Если ищут его, по крайней мере. Так что я с неохотой вернула платок обратно в тайник.
Утро покатилось как обычно. Встала бабуля, а я быстро привела себя в порядок и принялась натягивать брюки и бирюзовую плотную рубашку, отдаленно смахивающую на ковбойскую.
