— Мы с ней поговорили. Я подозреваю, она просто захотела побыть одна и обдумать мои слова насчет ее будущего. Хан, ты же знаешь сестру. Иногда ей просто необходимо личное пространство, а охрана ходит по пятам. Вот и взбрыкнула. Уверен, она сама вернется. Поверь, в кои-то веки Ирен решила взяться за ум.
— Думаешь? — с надеждой уточнил Хан. — Знал бы ты, как все это не вовремя. У меня интересное дело, а тут ее охрана дергает раз за разом, Вацлав уже звонил.
— Отцу доложили?
— А то! Они же потеряли ее на целых два часа! — не без сарказма ответил Хан. — Уверен, Вацлав уже придумал этим недоумкам и Ирен изощренные наказания. Приказано беглянку вернуть и их всех запихнуть в ближайший самолет.
— Хан, Ирен сейчас не просто. Будь мягче с ней. Знаешь, что она сказала, прощаясь?
— Что?
— Что любит тебя.
Хан провел рукой по лицу, понял, что лучше побриться. Черт, черт, черт, о чем он вообще?
— Богдан, я ее тоже люблю, но иногда…
— Хочется снять ремень и хорошенько отшлепать, — подхватил друг. — Только вспомни, что даже в детстве у нас рука не поднималась наказать эту мелкую заразу с лицом ангела и характером чертенка.
— И, чувствую, теперь мы платим за свое мягкосердечие.
— Сам виноват — баловал ее больше всех.
— Знал бы я, к чему это приведет…
— Это тебе наказание за то, что высмеивал в школе преподавателей, утверждавших, что женщины зло.
— Клянусь, я вернусь и покаюсь в своих заблуждениях! — с чувством пообещал успокоившийся Хан. — Сам-то как? Как твое дело?
— Начинает проясняться, — зевнул Богдан.
— Вот почему так всегда? Ты там дрыхнешь, а Ирен на мне.
— Заметь, ты еще с детства испытывал за нее ответственность, — тонко намекнул Богдан на то, что муж несет ответственность за жену.
Хан невнятно выругался и первым прервал разговор. Сделал несколько глубоких вдохов, чтобы окончательно прийти в норму. Так, теперь поднять всех на уши и достать Ирен хоть из-под земли. Особенно бесило, что эта зараза не отвечала на звонки.
Из спальни послышался легкий шорох. Хан едва не хлопнул себя по лбу. Надо же, забыл про Еву. На душе стало немного легче от одной мысли, что она здесь. И одновременно нехорошее ощущение внутри усилилось. То самое, которое появлялось, когда начинались проблемы со скверной и «одержимыми».
Нет, он не сомневался в правильности своего решения. И одновременно понимал, что это будет чистой воды предательство.
Такие, как Ева, не прощают.
«Да направит нас сила Господа правильным путем!» — вспыхнул в голове лозунг Ордена. Только какой путь — правильный? Тот, что во благо Ордена? Точнее, во благо человечества?
— Все в порядке? — послышался голос. На пороге спальни появилась Ева, в зеленых глазах застыл немой вопрос. Она явно беспокоилась об Ирен. И почему-то от этого на душе Хана становилось еще теплее, словно Ева разделяла его эмоции.
Ее темные влажные волосы рассыпались по светлой ткани халата, под которым явно ничего не было.
Внутри вдруг все свело до боли. Эта женщина ухитрялась одним взглядом выбивать его из привычного равновесия. Сначала привела в бешенство, теперь — сводила с ума и заставляла желать ее практически круглосуточно. И ладно бы похоть, тут все было бы просто и легко. Но Хан стремился узнать ее. Понять, достучаться до глубины души.
Ведьма…
— Ирен решила загулять, — сообщил, прикидывая, как быстро найдут сбежавшую невесту.
— Но вы ее найдете?
— Абсолютно точно. Она же не опытный шпион, чтобы скрываться. Не волнуйся, — вдруг мягко добавил он, — Ирен убегает не первый раз, просто, кажется, у ее отца лопнуло терпение. Да и у брата тоже.
— Ну… она бы не убегала без причины. Она не хочет за тебя замуж?
Хан не выдержал и все же подошел ближе. Так близко, что Еве пришлось чуть приподнять голову, чтобы встретиться с его взглядом. В зеленых глазах посверкивали золотистые крапинки. Хан ощутил едва уловимый нежный запах крема для тела. Манго и грейпфрут.
— У нас с ней это взаимно.
— И ничего нельзя сделать, — она не спрашивала, а просто констатировала. Без ревности, без желания устроить истерику. Скорее — задумчиво.
— Я пытаюсь найти выход, но времени до Рождества все меньше. Самое сложное, что даже если мы разорвем помолвку, то отец быстро выдаст Ирен замуж за первого, кто ему понравится. А он вряд ли будет столь снисходителен к ней, как я.
— Средневековье.
— Традиции, — в тон ей сообщил Хан, обнимая и притягивая к себе. Ева не сопротивлялась. Провела пальцами по его плечу, спросила:
— Может, массаж? Ты прямо напряженный такой.
Массаж ему был нужен. Но еще сильнее мучила потребность схватить ее в охапку и утащить в спальню. Где сначала довести до изнеможения, а потом просто лежать и переговариваться. Чувствовать под своей рукой ее живот, ее дыхание на своей шее.
«Ты — мое проклятье, Ева».
* * *
Ирен была уверена, что ее найдут. Серьезно. Она примерно представляла, какие знакомства у ее папочки и у Хана. Наверняка и в этом городе есть те, кому можно доверить поиски дочери Ковальского. Ирен сидела на диване в гостиной и на нервах едва не грызла ногти. Волнение еще подогревалось кофе, который она зачем-то выпила.
Но время шло, а ее не находили. Не выдержав, она поделилась опасениями с Бертом. Тот как раз спустился со второго этажа, довольный и собранный.
— Эй, мы можем ехать. Снежинка. Ты чего? Передумала?
— Нет, — мотнула головой Ирен, — конечно, нет. Просто боюсь, что выйду за порог, а там люди папы.
— Никто нам не помешает, — откликнулся Берт. — Пошли!
Он протянул ей руку. Ирен с легким испугом уставилась на мужские пальцы. Потом встряхнула головой и буквально вцепилась в них.
Нет, их никто не нашел. Как Берту удалось это сделать — Ирен не знала. А просто радовалась, что все идет как надо.
Ноги стали подгибаться, когда машина остановилась возле офисного здания. Обычного, пятиэтажного, на краю делового центра. Оно словно робко пыталось отползти от высоких блестящих небоскребов. Деревья вокруг уже почти сбросили листву, и она шуршала под ногами. Пока Ирен шла, стараясь не упасть, Берт, будто чувствуя ее состояние, молча поддерживал, потом поинтересовался:
— В обморок не падаешь?
— Вот еще!
Она до последнего не верила, что все получится. И когда они заходили в просторный кабинет, обитый деревом, с массивной мебелью и ярким светом, — тоже не верила. И когда улыбающаяся женщина говорила им о семейных правах — все еще не верила.
Как Берту удалось за три часа провернуть все со свадьбой? Как? На это у Ирен не было ответа, а сам Берт лишь таинственно улыбался и говорил, что всегда мечтал побыть волшебником.
