– Ох, Чарльз… – шепнула ему Алиса, – да ведь я босая!
– Святые небеса! Алиса Плезенс Лидделл! Почему ты не сказала об этом раньше! – ужаснулся молодой человек, глядя на маленькие ножки. – Быстрей, быстрей! Беги домой и попроси маму срочно намазать тебе подошвы ног апельсиновым мармеладом… Это вопрос жизни и смерти! Обещаю, что завтра я за тобой зайду… – И, закрыв за Алисой дверь, он навалился на нее всем телом, словно опасаясь, как бы девочка ее не вышибла.
Странная пара заулыбалась, они словно старались успокоить его, но это получилось у них настолько фальшиво, что сделало пришельцев похожими скорее на сумасшедших убийц.
– Н-н-не хотите ли чаю? – выдавил из себя хозяин дома. – Или, может, лимонада? Или немного ф-ф-ф…
– Спасибо, мы с удовольствием выпьем чего угодно, – оборвал его Уэллс, теряя терпение и так и не узнав, какой же напиток начинается на букву “ф”. – Мы совершили долгое путешествие, прежде чем попасть сюда.
– Э-э… С-с-садитесь, пожалуйста, – пригласил их Доджсон и указал рукой на изящный стол из резного дерева, который занимал середину комнаты под охраной четырех стульев в стиле чиппендейл. – Сейчас я поставлю чайник на огонь, – добавил он и, прежде чем покинуть комнату, положил на край стола свой темный цилиндр и суконку.
– Большое спасибо, – поблагодарила его Джейн и села.
Уэллс рухнул на соседний стул, и оба погрузились в молчание, стараясь не думать, куда именно хозяин положил цилиндр и суконку, ведь таких мест, на их теперешний взгляд, могло оказаться слишком много.
– Позвольте представиться, – сказал биолог, когда молодой человек вернулся, – меня зовут Герберт Джордж Уэллс, а это моя жена Кэтрин. Как я уже сказал, чтобы наш рассказ звучал по возможности правдоподобно, нужно, чтобы вы сперва согласились разрешить некоторые наши сомнения. Хотя, предупреждаю, многие вопросы, скорее всего, изумят вас, а наши объяснения покажутся несколько… невероятными.
– Не б-б-беспокойтесь, – сказал Доджсон и сел на стул, стоявший напротив стула Джорджа. – Иногда мне удается поверить даже в шесть невозможных вещей до завтрака
[35].
Уэллс растерянно улыбнулся:
– О!.. Я вижу, вы сели на стул справа. Да, я почти уверен… Но, может быть, вы сели и на левый стул, как ты думаешь, Джейн? – Его жена смущенно покачала головой. – Ладно, оставим это… С чего мне начать?
– Чаще в‑в-всего начинают с самого начала, – подбодрил его Доджсон, – тогда у вас есть шанс добраться до самого конца. А там обычно и останавливаются.
– Однако, – с задумчивым видом возразил Уэллс, – конец тоже можно использовать как начало…
– Какой сейчас год? И где мы находимся? – решительно спросила Джейн, прерывая мужа с его хождениями вокруг да около, в которых он запросто мог и заблудиться.
Доджсон опешил:
– Сейчас тысяча восемьсот пятьдесят восьмой год от рождества Христова. Мы с вами находимся в Оксфорде, в Англии, и правит нами ее величество королева Виктория.
– А когда в точности родились вы? – задала новый вопрос Джейн.
– Двадцать седьмого января тысяча восемьсот тридцать второго года.
– Ваша профессия?
– Я занимаюсь весьма неблагодарным делом – обучаю не слишком расположенных к этому молодых людей, которые к тому же не умеют ценить знание. Иначе говоря, я профессор математики здесь, в колледже Крайст-Черч.
– Ваша последняя работа по математике?
– Я пишу “Конспекты по плоской алгебраической геометрии”.
– Право, дорогая, этого вполне достаточно… – вмешался Уэллс.
– А вы пишете стихи и детские рассказы? – спросила Джейн, не обратив внимания на его реплику.
– Да, их печатали в разных журналах.
– У вас есть псевдоним?
– Последние стихи в журнале The Train были напечатаны под именем Льюис Кэрролл…
Джейн со значением посмотрела на мужа, а Ньютон, который наконец-то уяснил для себя, что новый знакомый не только безопасен, но еще и смертельно скучен, спрыгнул с колен хозяйки и принялся исследовать комнату.
– Невероятно, – шепнул Уэллс жене, – этот мир почти такой же, как наш… У Доджсона здесь есть двойник, есть у них и своя королева Виктория… Надо полагать, каждый из обитателей нашего мира нашел бы в этом собственную копию. О, и у нас с тобой тоже, разумеется, есть копии! Просто мы попали в тысяча восемьсот пятьдесят восьмой год, и наши двойники еще не родились на свет. Однако этот тысяча восемьсот пятьдесят восьмой год заметно отстает в научном отношении от нашего – посмотри на комнату… Да и математические работы Чарльза… А ты обратила внимание на линзу? – Он указал на цилиндр, оставленный Доджсоном на столе.
Джейн кивнула:
– Да, она прямо какая-то доисторическая.
– Д-д-доисторическая? – удивился хозяин. – Это линза от камеры “Сандерсон” последней модели…
– Не обижайтесь, мистер Доджсон, – успокоил его Уэллс. – Моя жена, естественно, несколько преувеличивает, хотя не могу не заметить, что в нашем мире такой способ фотосъемки уже давно устарел. Так как мы с женой явились… из другого мира. Когда мы покинули его, шел тысяча восемьсот девяносто восьмой год. Сразу скажу: я понятия не имею, почему мы свалились именно сюда, на сорок лет назад, но намерен поразмыслить над этим фактом при первой же возможности. В любом случае, хоть я и не большой знаток истории, смею вас заверить: наши фотографы пятьдесят восьмого года уже успели забыть про пластинки, как и про мокрый коллодий, кроме того, они обходятся без изнурительной экспозиции и трудоемкого процесса проявления… Мы уже больше ста лет как запечатлеваем картины реальности с помощью матрицы, состоящей из тысяч крошечных светочувствительных элементов, которые преобразуют проецированное на нее оптическое изображение в аналоговый электрический сигнал или в поток цифровых данных, чтобы… – Уэллс прервал свои объяснения при виде изумления на лице молодого человека. – Впрочем, не важно, я потом подробнее растолкую, в чем там дело. Главное, ваш мир очень похож на наш…
– …Настолько, что мы чувствуем себя почти как дома, – добавила Джейн, – одежда, мебель, вы – в том же возрасте, какой был бы у нашего Доджсона в пятьдесят восьмом году… Нам поначалу даже показалось, что мы перенеслись в прошлое…
– Но путешествия во времени невозможны. И глядя на эту линзу, к которой вы относитесь отнюдь не как к реликвии, а как к чему-то обычному…
– И не обнаружив в этой комнате ни одного робота – домашнего слуги…
– И увидев, что вы пользуетесь математическими понятиями, у нас бесповоротно вышедшими из употребления… уже не сорок лет тому назад, а гораздо, гораздо раньше. Несколько веков тому назад…
– Все это наводит нас на мысль… что мы попали не в наше прошлое, а… короче, что мы совершили прыжок в другой мир, в мир, очень похожий на наш, но и отличный от него.
