Дойл сокрушенно вздохнул:
– Думаю, это начало конца.
XXXIX
Тем временем в подвале музея, куда направлялись Конан Дойл с Мюрреем, Уэллс ошарашенно смотрел на свернувшееся клубочком долговязое тело агента Клейтона, который только что прямо у него на глазах рухнул на пол, словно у него закончился завод. И если капитан Синклер досадливо закатил глаза, то глаза Джорджа и человека-невидимки сразу же метнулись к книге, выроненной Клейтоном, когда он терял сознание. Книга валялась буквально в нескольких шагах от Уэллса. Раздумывая не дольше, чем нужно такому нерешительному человеку, как он, чтобы оценить ситуацию, Джордж сделал эти несколько шагов и поднял ее.
– Она у меня! – непонятно зачем объявил он, затем отступил ровно на столько же шагов назад и встал рядом с Джейн.
Водянистая фигура Злодея задрожала от бешенства:
– Эта книга моя! Моя! Я имею на нее больше прав, чем любой из вас! Ради нее я пересекал пустыни времени! Тонул в океанах крови! Я рассыпал пепел моей души по бескрайнему мраку небытия! И ты не отнимешь у меня книгу! Не посмеешь! – кричал он, окончательно теряя рассудок. Потом, всхлипывая, упал на колени.
– Думаю, довольно, – по-прежнему невозмутимо сказал капитан Синклер и спрятал пистолет в карман. – Саммерс, Маккой, перенесите агента Клейтона в какой-нибудь угол, где он никому не будет мешать. А вы, Дрейк, распорядитесь, чтобы прислали экипаж со специальной клеткой, придуманной сэром Круксом, и пусть ее поставят перед…
Конец этой фразы потонул в чудовищном треске. В дюжине метров от полицейских неведомая сила вспорола воздух как лист бумаги. Все повернули головы в ту сторону и увидели странную прореху – она открывалась на полотне реальности и растянулась от пола до самого потолка. Стужей всех мировых зим повеяло из этой дыры, где царил непроглядный, без единой щелочки мрак. И тотчас колонны профессора Крукса с пронзительным гудением начали взрываться одна за другой, посылая во все стороны молнии. Уэллсы в страхе прижались к ближней стене, а молнии зигзагами пересекали Камеру, прожигая воздух и вонзаясь в собранные здесь экспонаты. Синклер и его люди, ослепленные и наполовину оглохшие, нарушили заранее намеченную строгую диспозицию и беспорядочно рассеялись по Камере. Вдруг заливавшее ее яркое сияние разом потухло. Маркус Риз поднялся, сделал несколько неуверенных шагов и победно ухмыльнулся, поняв, что теперь он свободен. Потом поискал глазами Уэллса. Тот, бледный и дрожащий, стоял в нескольких метрах от него.
Писатель взглядом попросил помощи у полицейских, но увидел, что ни один из них не может отозваться на его немой призыв. Вокруг царил полный разгром: скелет, якобы принадлежавший сирене, распался на отдельные фрагменты, шкура мнимого ликантропа была охвачена пламенем, голова Минотавра уже превратилась в горстку пепла. Повсюду валялись разломанные ящики, а их таинственное содержимое разлеталось во все стороны. Густые клубы дыма и тучи пыли застилали глаза. Маркус Риз обвел довольным взглядом разоренную коллекцию, потом с вялой ухмылкой, словно парившей в воздухе, подошел к Уэллсу и потребовал:
– Отдай мне книгу, Джордж, и покончим на этом. Разве ты не видишь, что сама вселенная встала на мою сторону?
Уэллс молча прижал книгу к груди и, схватив Джейн за руку, кинулся к двери. Риз покорно вздохнул:
– Ну что ж, опять погоня… Но эта будет последней.
Однако не успел он сделать и пары шагов, как предметы вокруг него стали вибрировать, точно возвещая начало землетрясения. И уже секунду спустя самые мелкие и легкие из них поднялись в воздух и полетели к прорехе подобно стае выпущенных на волю птиц. Зачарованный необычным зрелищем, Маркус Риз не заметил, как тяжелый бронзовый кубок с этикеткой “Святой Грааль” нацелился прямо ему в лоб. Удар свалил Злодея с ног, и он потерял сознание. В дальнем конце зала капитан Синклер поднялся с колен и, стараясь удержать равновесие, хватался за все подряд, чтобы не дать порывам ветра утянуть себя к отверстию. Между тем неведомая сила уже завладела безжизненным телом агента Клейтона и волокла его по полу к гибельной дыре. Уэллс же, на беду, не мог никому из них помочь, поскольку держал в руках книгу и обязан был защитить ее от человека-невидимки, который уже начал приходить в себя. Не теряя времени даром, они с Джейн выскочили из Камеры и побежали по коридору.
– Что это было? – спросила мужа Джейн, тяжело дыша.
– Не знаю, Джейн. Наверное, что-то вышло из строя в колоннах профессора Крукса.
Правда, сам Уэллс вряд ли в это верил. Он бросил на прореху лишь один взгляд, но разглядел там внутри черноту и почувствовал холод, которым оттуда тянуло. И еще эта всасывающая сила… Он решил больше не думать о дыре и прибавил шагу, пытаясь сориентироваться в путанице коридоров. Откуда-то издалека до них доносился тяжелый топот. Это, вне всякого сомнения, был Маркус Риз. Если они успеют выбраться на улицу, у них будет шанс на спасение. Там наверняка кто-нибудь придет им на помощь или удастся взять кэб и скрыться… Но Уэллс никак не мог отыскать нужный путь. Впечатление было такое, будто к изначально сложной системе коридоров добавились новые ответвления, и они либо вели в тупик либо замыкались в круг. Мало того, из некоторых дверей торчало по нескольку дюжин ручек. Однако времени удивляться подобным чудесам не было. Уэллсы мчались не разбирая дороги с единственной целью – спастись от Маркуса Риза. Когда им наконец попалась лестница, ведущая наверх, в холл, они взлетели по ней, возблагодарив судьбу.
Итак, из подвала супруги поднялись на первый этаж и тотчас услышали чьи-то быстрые шаги. Из бокового зала выскочил испуганный молодой человек в форме музейного сторожа. Уэллс хотел было обратиться к нему, но парень, похоже, сейчас мало что соображал. Он оттолкнул руку Уэллса и промчался мимо, словно за ним гнались все адские силы. Уэллсы переглянулись. Что могло так напугать сторожа? Естественно, в первую очередь они подумали о Ризе, но, как выяснилось, ошиблись.
Тотчас до них донеслись песнопения – как раз из того зала, откуда выбежал сторож, но голоса певших мало походили на человеческие.
Ему принадлежит Дом страдания.
Его рука творит.
Его рука поражает.
Его рука исцеляет.
Ему принадлежит молния…
Уэллсам стало страшно. Они-то отлично знали эти жуткие слова, но не могли даже вообразить… И тут из полутемного зала появилась гротескная процессия. Те, кто составлял ее, были одеты в лохмотья, передвигались с трудом, как паралитики, и в каждом без исключения участнике проявлялись звериные черты: впереди шло сатироподобное существо, покрытое серебристой шерстью, – помесь козла с обезьяной. За ним – помесь гиены и кабана, за ним – полулисица-полумедведица, затем – черный мужчина с лицом, напоминающим рыло… К счастью, Уэллсы успели спрятаться за лестницей, куда почти не попадал свет. Процессия, продолжая распевать свои гимны, исчезла где-то в недрах музея. Уэллс тряхнул головой, он испытывал отвращение, и одновременно его душил истерический смех. Как могло случиться, что чудовища, которых он придумал для романа “Остров доктора Моро”, попали сюда, в музей?
