– Мы знакомы с твоими исследованиями спиритизма, Рэмси. И знаем про твою дружбу с неким Круксом, который запросто мог бы всех нас погубить, когда ты чуть не открыл ему суть нашей миссии, – строго напомнил ему Крамер.
– Я никогда не ставил под угрозу нашу миссию! – с горячностью стал защищаться Рэмси.
– Успокойся, друг мой, – одернул его Крамер ледяным тоном.
– Это была всего лишь мгновенная слабость… – добавил Рэмси, сразу понизив голос. – И я с ней справился. Крукс ничего не знает и никогда не узнает, смею вас заверить… Как оно и должно быть. Никто из обитателей этого мира не должен знать истины – они не смогли бы понять нашей цели и восприняли бы нас как опасных захватчиков. Они стали бы нас бояться, как боятся всего неизвестного. Мы снились бы им в кошмарных снах, и они попытались бы уничтожить нас. Нет, доверять им нельзя. Как и чувствам вроде любви или дружбы, которые только замутняют знание, – начал он прилежно излагать избитые истины. – Я об этом не забываю, господа. Я, как и Арман де Бомпар, не забываю чудесный мир, откуда явился.
– Наш мир, о, наш чудесный мир… – вмешался Мелфорд с горькой тоской, не лишенной, впрочем, иронии. – Сейчас на Другой стороне наша чудесная цивилизация робко жмется к последним черным дырам. Наши тела, хитроумно модифицированные для того, чтобы выжить в холодном и мертвом океане мрака, вскоре перестанут функционировать. Наш разум, замороженный до состояния долгой и темной нирваны, сможет рождать лишь нестерпимо медленные мысли. Под конец мы превратимся в безжизненный туман, состоящий из электронов, нейтронов и фотонов, – в жидкую похлебку из частичек смерти. Так записано во Втором законе. Законе, исполнения которого мы в своей гордыне рассчитывали избежать. Но Второй закон неумолим. Хаос неумолим.
– Хаос неумолим! – монотонно повторили его товарищи и, как по команде, вытащили из карманов часы. Потом открыли крышки и показали друг другу то, что было выгравировано на внутренней стороне, – звезду с восемью концами, похожими на восемь стрел, которые исходили из маленького центрального круга и пересекали другой круг, побольше. Звезду, которую, надеюсь, вы сразу узнали.
– Хаос неумолим! – повторил Крамер. – Ты совершенно прав, Мелфорд, мы ни на миг не должны забывать об этом. Но у нас все же остается маленькая надежда. Помните, ведь когда-то давно нам удалось открыть туннель на эту сторону? И нас окрылило недолгое чувство победы – мы это сделали! – Все закивали с робкими улыбками, и в глазах их сверкнул отблеск той давней надежды. – Это было чудесно, правда? Новость распространилась среди ученых. Открылся постоянный туннель! А значит, начать все заново в другом мире – возможно! В юном мире, наполненном светом и теплом, находящемся в самой середине жизненного пути звезды. В новом и теплом мире, куда можно уронить семя умирающей цивилизации. Где можно воскреснуть – подальше от нашего негостеприимного и агонизирующего дома…
– Но этот мир и сам оказался больным! – Эйнджер стукнул по столу кулаком, так что задрожали рюмки, а двое членов клуба сердито оторвали глаза от своих газет. – И я отлично помню, как выяснилось, что тут свирепствует странная эпидемия апокалипсического масштаба, и конец этого мира ближе, нежели конец нашего. Да, я помню… Как и то, что, вопреки всему, мы продолжали верить, будто сумеем вылечить его вовремя – ради Великого исхода. А теперь мало кто верит в благополучный результат, правда, Крамер? – спросил он, и каждое его слово было окрашено печалью. – Прошло много времени, но мы так ничего и не добились. Мы не знаем, как попал сюда вирус, не знаем, где и когда произошло заражение. Не знаем, кто был нулевым пациентом. Не знаем, как лечить болезнь. Вакцину так и не разработали. Мы по-прежнему ничего не знаем, Крамер. Ничего. Как ты сказал, есть надежда, но она с каждой минутой тает…
– У нас есть еще десять лет, – возразил Крамер. – И, пожалуй, еще год или два дадут нам Исполнители.
– Исполнители! – буркнул Рэмси презрительно, опять захрустев пальцами. – Ужасно, что нам пришлось прибегнуть к помощи этих безжалостных убийц. Клянусь всеми мертвыми солнцами, мы ведь цивилизация III (Q)! Нам много тысячелетий. И сейчас, в конце пути, мы, верховные жрецы Знания, не придумали ничего лучше и отдали приказ устроить бойню. Что ж, это и станет нашим завещанием, господа. Избиение невинных, как при царе Ироде, только во вселенском масштабе. – Доктор горько усмехнулся. – Когда нам придет конец, наши атомы будут плавать в невозвратной пустоте, запечатлев навечно и непонятно для кого символ варварства…
– Но сейчас Исполнители нам необходимы, – раздраженно возразил Крамер. – Нужно выиграть время, поэтому они и были созданы. Это решение никогда не считалось непогрешимым, Рэмси. Так что лучше помалкивай, что, кстати, касается и тебя, Эйнджер. Повторять я не стану. Уймитесь, или мне придется отправить на Другую сторону рапорт о ваших настроениях. Без Исполнителей все уже давно было бы кончено. Мы лишь построили плотину и пытаемся удержать неудержимое, чтобы тем временем изучить непонятную болезнь. Если у нас есть в запасе еще десять лет, то исключительно благодаря их работе, джентльмены. Хотя это и не мешает всем нам ненавидеть то, чем они занимаются, – заключил он с содроганием.
– Они ужасны, – прошептал Мелфорд.
– Скажи лучше – чудовищны, – поправил его Эйнджер. – А вы знаете, что здешние животные чуют их? Лошади встают на дыбы, собаки начинают бешено лаять…
– Если они вам настолько омерзительны, не имейте с ними дела. Сами прекрасно знаете: приказы они получают непосредственно с Другой стороны, – напомнил Крамер. – Но не забывайте, что только благодаря им у нас еще остается хотя бы минимальный шанс на спасение. Ведь даже один миг, отвоеванный у хаоса, может оказаться как раз тем мигом, когда мы, ученые, найдем нужное решение.
– А как мы узнаем о начале конца? – спросил Мелфорд. – Что, по-твоему, будет происходить?
Крамер вздохнул:
– Думаю, станут происходить вещи чудесные и одновременно ужасные. И непостижимые для тех, кто не владеет Высшим знанием. Самые страшные из кошмарных снов сделаются реальностью… И когда это начнется, тогда действительно будет уже слишком поздно… Как я сказал, десять лет, может, двенадцать… Но не многим больше.
– Тогда надо поторопиться, – вступил в разговор доктор Хиггинс, который во время общего разговора в основном молчал и сидел, тяжело дыша, словно дамочка в слишком туго затянутом корсете. – Как я успел сообщить, у меня кое-что для вас есть. Пока это может показаться ерундой… – стал извиняться он, роясь в кармане. Одновременно другую руку он поднес к бородке, однако тотчас, скривившись, отдернул. Потом достал маленькую пробирку, наполненную красной жидкостью, и продемонстрировал остальным. – Но не исключаю, что это станет хорошей новостью.
Все как зачарованные смотрели на пробирку.
– Это кровь… – прошептал Мелфорд.
– Да, – подтвердил Хиггинс, не скрывая удовольствия. – Это кровь того молодого человека, которого не так давно лишила руки зверушка графа Бомпара.
– У тебя получилось! – восхитился Крамер.
