Клейтон пожал плечами. Синклер долго смотрел на своего подчиненного, нервно покусывая губы.
– Лучше бы вам не забивать себе голову этим делом… – произнес он наконец. – И вообще не забивать себе голову такими вещами. В нашей профессии не рекомендуется брать работу на дом.
Клейтон вяло кивнул, воображая, что сказал бы шеф, узнай он, что на стене в подвале его дома висит портрет графини де Бомпар.
– Вы молоды, и у вас еще вся жизнь впереди, – добавил Синклер, видя, что сегодня Клейтон решил превысить обычную квоту долгих пауз. – В самом скором времени я уйду на пенсию, и можете не сомневаться, что на свое место я порекомендую вас, поэтому прислушайтесь к совету старика: ни одно расследование не должно вторгаться в вашу частную жизнь, – сказал капитан и с рассеянным видом дотронулся до странного монокля, заменявшего ему правый глаз.
Клейтон горько улыбнулся:
– Благодарю за совет, капитан, но мы оба отлично знаем: моя маленькая проблема принесет гораздо меньше вреда окружающим, если я буду сидеть у себя в кабинете и заполнять формуляры, вместо того чтобы носиться по городу во главе отряда бравых молодцов.
Синклер открыл было рот, собираясь возразить, но ничего не сказал, с горечью признав, что агент видит свое будущее куда яснее, чем он.
– Что касается моей частной жизни, то тут не о чем беспокоиться – у меня нет частной жизни.
– Вот именно, – подхватил Синклер, – а ведь всем нам нужно немного… э-э… женского общества, когда, скажем, наступает вечер, вам не кажется?
Клейтон усмехнулся. Эти внезапные и неуклюжие наскоки, которые капитан время от времени совершал – скорее всего, по наущению своей жены, – не задевали искалеченное сердце агента.
– У меня нет ни малейшего желания посещать бордели, если вы намекаете на это, – притворившись оскорбленным, ответил Клейтон.
– Да нет же, господи, нет… Я имел в виду более возвышенную… компанию. Не знаю, обратили вы или нет внимание на мою секретаршу мисс Баркин… Когда она готовит кофе вам, то никогда не забывает, какой именно вы предпочитаете, а вот мне, наоборот, вечно подает именно такой, какой я терпеть не могу.
– Интересно. Об этом стоит поразмыслить. – Клейтон откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, изобразив глубокую задумчивость. – Вы пришли, чтобы поручить мне это новое дело?
– Не стану отрицать, как Марсии, так и мне очень хотелось бы, чтобы вы занялись и такими делами тоже, – промычал капитан, выдавая, что затеял разговор по настоянию миссис Синклер, а не по собственному почину. Потом он пожал плечами и тяжело вздохнул. Что ж, свою часть плана он выполнил – намекнул бесчувственному агенту на особое внимание к нему со стороны секретарши. Пора было переходить к тому, что в действительности привело сюда капитана. – Но, как мне кажется, дело, которое я и вправду собираюсь вам поручить, окажется куда интереснее.
– А вы уверены, капитан, что какое-либо дело может заинтересовать меня больше, нежели различные способы приготовления кофе, которыми владеет мисс Баркин? – Клейтон улыбнулся с видимым облегчением. Он был рад, что разговор повернул в другое русло.
– В этом у меня нет ни малейших сомнений, – заверил его Синклер, – тем более что оно связано с писателем, которым вы так восхищаетесь, – он написал роман про нашествие марсиан.
– С Гербертом Уэллсом? – Агент даже привскочил.
Капитан кивнул, довольный хотя бы уж тем, что может подсунуть тому новую забавную игрушку.
– Он живет в Уорчестер-парке. – Синклер сунул руку в карман и передал Клейтону листок бумаги. – Вот его адрес. Зайдите к нему, как только сможете.
Агент прочел адрес и кивнул.
– А с чем это связано?
Синклер улыбнулся. Он знал, что ответ весьма понравится Клейтону.
– Нынче ночью на пастбище в Хорселле появился цилиндр марсиан, – объяснил он, – и все произошло точно так, как описал в своем романе Уэллс.
Часть вторая
Признайся, дорогой читатель, ты с замиранием сердца думаешь о бесчисленных и загадочных опасностях, нависших над вселенной? Не тревожься, как и в любом детективном романе, ни одна тайна не останется у нас без разгадки.
Но не только загадками богата эта книга.
Двигаясь дальше по ее страницам, ты узнаешь историю любви, которая не угасла и после падения мрачного полога Смерти.
И не забывай, что самый страшный из всех Злодеев продолжает искать книгу, которую ты держишь сейчас в руках.
Береги ее, даже если придется пожертвовать ради нее жизнью!
– Если бы дьявол надумал вмешаться в людские дела, лучшей сцены ему не отыскать, – прошептал Уэллс.
x
Монтгомери Гилмор много бы отдал, чтобы не чувствовать иррационального страха высоты, от которого у него кровь в жилах стыла. Страх обосновался где-то внутри непрошеным гостем и, вероятно, корнями уходил в некий давний, уже позабытый эпизод из детства. Падение с забора в родительском саду? Суровые наставления гувернантки, проиллюстрированные слишком уж красноречивыми примерами? Трудно сказать. Как бы там ни было, семя, брошенное когда-то в его душу, незаметно проросло и зацвело пышным цветом в самый неподходящий миг – когда он оказался высоко в небе под круглым брюхом воздушного шара. На беду, летательный аппарат продолжал подниматься все выше и выше, будто задумал добраться до самого солнца, вернее, задумал это не шар, а управляющий им человек, мрачный тип, который на бесконечные вопросы Гилмора: верным ли маршрутом они следуют? нужную ли высоту набрали? благоприятный ли дует ветер? – только пожимал плечами и передвигал между зубами грязную щепочку. Гилмор очень живо представил себе, как душит типа собственными руками, и воображаемая картинка слегка утешила его. Но в реальности, разумеется, он ничего подобного сделать не попытался бы, поскольку для этого ему пришлось бы отцепить руки от края корзины, что Гилмору казалось немыслимым риском, и он не пошел бы на это, даже чтобы стереть со лба струйки пота. Короче, он продолжал сидеть среди заполнивших корзину акробатов – а те готовились выполнить порученный им цирковой номер и вертелись, как стая непоседливых обезьян, – и старался сохранить на губах презрительно отрешенную улыбку. В душе Гилмор мучился вопросом: о чем он, черт возьми, думал, когда решил нарядиться таким вот дурацким образом – лиловый с искрой костюм, на голове цилиндр, весивший не меньше тонны, на шее желтая бабочка, которую тайный механизм заставлял без остановки крутиться, так что она в любой миг могла перерезать хозяину горло.
А думал он о том, как рассмешить Эмму, ответил он сам себе. В письме ему были даны четкие указания. Потому он и очутился в корзине воздушного шара, которая все время угрожающе раскачивалась. Потому и нарядился клоуном. И он своего добьется. Умрет, но своего добьется. Ему представилось, как он выпадает из корзины, как шлепается на траву… Гилмор поспешил отогнать неприятные мысли, поскольку в них не было никакого практического смысла: он затеял весь этот спектакль не для того, чтобы разбиться. И миллионер еще крепче ухватился за край корзины, решив любой ценой добраться живым и здоровым до пастбищ Хорселла, где через несколько минут должно начаться нашествие марсиан – самое забавное из всех нашествий, какое ему только удалось придумать. Таким образом он надеялся завоевать сердце любимой женщины. Или, если Создателю его план покажется слишком дерзким, хотя бы заставить ее рассмеяться.
