Дело в том, что, на его несчастье, Эмма Харлоу не принадлежала к числу женщин, которых можно покорить, применяя обычную в таких случаях тактику. Гилмор уже успел перепробовать всё: подарил ей тридцать семь зонтиков, очаровал родителей Эммы и готов был положить к ногам любимой свое огромное состояние, снова и снова уверяя строптивую красавицу, что способен исполнить любое ее желание, каким бы неисполнимым оно ни казалось. Но при всей своей настойчивости добился только одного: Эмме надоели его неуклюжие ухаживания, и она поставила ему столь же жестокое, сколь и неисполнимое условие. Он должен воспроизвести нашествие марсиан, описанное Гербертом Уэллсом в романе “Война миров”, – и тогда она выйдет за него замуж. Естественно, губить землю и всех ее обитателей не требовалось. Достаточно будет инсценировать начало нашествия, но так, чтобы все газеты Англии всерьез откликнулись на это событие. Но если у Гилмора ничего не получится, он честно и откровенно признается, что, берясь за исполнение невозможного, переоценил свои силы. А следовательно, он должен будет прекратить свои нелепые ухаживания.
Услышав столь причудливое требование, Гилмор не знал, плакать ему или смеяться.
Уэллс.
Герберт Джордж Уэллс.
Опять он. Опять судьба вынуждала Гилмора вступить в поединок с воображением писателя. Неужели знаменитый автор будет вечно преследовать его? Неужели их жизни так и будут переплетаться – до тех пор пока смерть кого-то одного не разрубит проклятый узел?
Гилмор прекрасно понимал, что девушка придумала такое задание, только чтобы отделаться от самого назойливого из своих претендентов, единственного, на кого не действовали ни колкости, ни явное пренебрежение. И тем не менее Гилмор принял вызов и отправился в Лондон, чтобы заставить мир поверить, будто марсиане вторглись в пределы Земли. Однако он быстро убедился, что инсценировать вторжение марсиан настолько достоверно, чтобы обмануть всю Англию, будет не так просто, как ему показалось сначала. После многочисленных неудачных попыток – и когда уже истекал срок, назначенный Эммой, – Гилмору пришлось обратиться за помощью к единственному человеку, способному ее оказать, – к автору романа, который предстояло инсценировать. Это было шагом полного отчаяния. И миллионер не сомневался, что Уэллс, прочитав его письмо, скомкает его и швырнет в корзину. Но все же в какой-то части души Гилмора теплилась надежда: а вдруг Уэллс ответит, ведь он, безусловно, ставит себя гораздо выше недавнего врага и вряд ли упустит случай лишний раз продемонстрировать свое превосходство. Так и случилось. Всего через несколько дней Гилмор нашел в своем почтовом ящике письмо, отправителем которого значился Г.-Дж. Уэллс. И письмо показалось ему не меньшим чудом, чем цветок на снегу:
Дорогой Гиллиам!
Может, тебя это удивит, но узнать, что ты влюблен, было для меня истинным счастьем. Тем не менее я мало чем могу тебе помочь, если не считать следующего совета: не старайся воспроизвести марсианское нашествие. Заставь ее смеяться. Да, именно так: добейся, чтобы девушка рассмеялась и чтобы смех ее звонкой серебряной монеткой прокатился по окрестным полям.
И тогда она станет твоей навеки.
Крепко тебя обнимаю.
Твой друг
Джордж.
Вот так! Уэллс, его заклятый враг, человек, которого он должен был ненавидеть как никого другого на свете, ответил ему! И не просто ответил, а благословил любовь Гилмора, дал совет и – что было самым невероятным – под конец упомянул про крепкое объятие и назвался другом. Ничего подобного отчаявшийся проситель не ожидал, хорошо помня о том, что произошло между ними два года назад. Поначалу письмо показалось ему даже подозрительным, и он попытался разглядеть угрозу, скрытую между внешне безобидными строками и особенно за выражением дружеских чувств, но главное в том, что Уэллс называл миллионера его настоящим именем. Может, предупреждал, что знает тайну Гилмора, и значит, получил над ним полную власть? Может, решил заняться шантажом, а если на долгую пытку не хватит терпения, просто уничтожит врага, открыв миру его подлинное лицо? Какую игру, интересно знать, затеял Уэллс? Однако весьма скоро миллионер поборол сомнения и успокоился. Все его страхи выглядели нелепо, если вспомнить, что он сам обратился к писателю и признался в том, о чем тот, вероятно, и сам догадывался. Иначе говоря, раскрыл Уэллсу секрет, который мало кто знал: предприниматель Гиллиам Мюррей, владелец агентства “Путешествия во времени Мюррея”, знаменитый Властелин времени, не погиб, растерзанный драконом на розовых равнинах четвертого измерения, как о том трубили все газеты. Нет, он инсценировал собственную смерть, оставаясь живым и здоровым, и теперь скрывался под маской миллионера Монтгомери Гилмора. И был он не только жив, но теперь еще и влюблен.
Итак, Уэллс не выдал его, хотя и не научил, как изготовить марсианина, похожего на тех, что действуют в “Войне миров”, чего, собственно, ждал от писателя Мюррей. Зато Уэллс посоветовал рассмешить девушку. Только и всего. И Мюррей решил последовать мудрому совету. Впрочем, выбора у него не было.
Корзину воздушного шара несколько раз сильно тряхнуло, и это прервало размышления Мюррея. Он бросил грозный взгляд на акробатов, которые уже начали перелезать через борт, но сразу понял: значит, их цель близка. Сердце у него заколотилось как бешеное. Он опасливо глянул вниз – и худшие его опасения подтвердились. За пышными кронами деревьев расстилались зеленые пастбища Хорселла, где под покровом ночи был установлен марсианский цилиндр. Сейчас цилиндр окружала возбужденная толпа, и когда воздушный шар стал снижаться, Мюррей почувствовал густой запах пороха, оставленный фейерверком. Он сам распорядился, чтобы из цилиндра запустили фейерверк, которым и должно открываться представление. Потом миллионер услышал игравший внизу оркестр, потом увидел лошадей, слонов, танцовщиц, фокусников, шпагоглотателей, клоунов и жонглеров. Насколько он мог оценить сверху, публика была в восторге. Приглядевшись, Гилмор увидел мнимого марсианина – нелепая кукла высунулась из открытого люка и плясала под развеселую музыку, держа перед собой плакат с придуманной Мюрреем надписью: “Хочешь выйти за меня замуж, Эмма?”
В этот миг раздалась барабанная дробь, и люди в толпе начали крутить головами в ожидании нового чуда. Воздушный шар опустился еще на несколько метров, но пока его еще никто не заметил. Хотя Мюррей находился уже совсем близко от земли и начал различать отдельные физиономии, сердце его подскочило, когда под беспрестанно вертящимся зонтиком он узнал удивленное лицо Эммы. Да, она стояла там – смелая как амазонка и нежная как цветок. Она без опоздания явилась на свидание, которое сама же и назначила для разрешения их спора. “Марсиане непременно появятся на общинных пастбищах Хорселла, мисс Харлоу, – пообещал он. – Они там появятся, вот вам мое слово. Они прилетят с Марса, чтобы вы вышли за меня замуж”. И она приехала в Хорселл, желая своими глазами увидеть его поражение в попытке достичь невозможного. Но Эмма и в самом деле обнаружила в Хорселле марсианский цилиндр, из которого как из рога изобилия высыпал на поле целый цирк.
Мюррей боялся, что у него сдадут нервы. Как, интересно знать, отреагирует девушка, когда из корзины воздушного шара вылезет он сам, сотворивший все это безумие? Но времени на ответ у него не осталось, так как рядом с Эммой он заметил Уэллса. На писателе был экстравагантный костюм-тройка в клетку, и только он один мог носить его с такой естественностью. Уэллса сопровождал долговязый тип, с ног до головы в черном, так что создавалось впечатление, будто писатель забрал в свое личное пользование все яркие цвета из окружающего мира. Несмотря на волнение, Мюррей не сдержал улыбки. Уэллс не только одарил его советом, но и прибыл собственной персоной на место событий – вероятно, дабы подбодрить своим присутствием. Неужели знаменитого автора до такой степени взволновала судьба чужой любви? Это тронуло Мюррея больше, чем если бы он услышал песнь кита, и вызвало прилив нежности к Уэллсу, а заодно и ко всему роду человеческому, за исключением разве что флегматичного пилота, управляющего воздушным шаром. В порыве чувств Мюррей решил, что, если он сумеет добиться руки Эммы, Уэллс будет его посаженым отцом на свадьбе и что больше он, Гилмор, никого не возненавидит так, как раньше ненавидел писателя, и никогда больше не будет ни с кем враждовать, и никогда больше не наживет себе ни одного врага. Он станет самым щедрым человеком на свете и от избытка счастья никогда не пожелает несчастья другим. Станет человеком, очищенным любовью, воплощением добра и любви к ближним.
