– Мисс Харлоу, – вступила в разговор Джейн, – мы с Джорджем от души благодарим вас за любезное приглашение и, смею вас заверить, сделаем все возможное, чтобы доставить вам удовольствие…
– Я очень сожалею, дорогая, но все же вряд ли нам удастся доставить это удовольствие мисс Харлоу, – перебил ее Уэллс. Из-за внезапного недомогания слова его прозвучали едва ли не грубо, поэтому, глядя в глаза удивленной девушке, он добавил уже более вежливым тоном: – Очень прошу принять наши извинения, мисс Харлоу.
– Господа, ваш экипаж подан, – сообщил Уэллсу один из лакеев. – Будьте так любезны…
– Великолепно, великолепно! – заговорил Мюррей с явным облегчением. – Как тебе повезло, Джордж, экипаж ждет вас. Наконец-то твои ноги получат отдых. Мало того, сразу видно, у вас хороший кучер, он похож на тех, что были в прежние времена. Ты должен дать мне адрес агентства, в котором его нанял, а вот адрес твоего сапожника оставь при себе. Ты даже вообразить не можешь, как мне не везет с кучерами! Нынешний – просто болван, к тому же имеет привычку напиваться в самый неподходящий момент. Судя по всему, сейчас он тоже пьян в стельку, потому и опаздывает. Я не вижу нашей кареты даже в конце очереди. Он не в первый раз испытывает мое терпение, но, клянусь, этот раз будет последним! Нынче же выгоню его. Хотя довольно о нем, иди, Джордж, не заставляй ждать твою очаровательную жену, ливень-то вон какой! – Мюррей взял руку Джейн и, сильно нервничая, поцеловал ее аж несколько раз. Потом замахал на Уэллсов обеими руками, как заботливый отец, настаивая, чтобы они поскорее уходили. – Быстрее садитесь в экипаж, без церемоний. Рад был увидеть тебя, Джордж, как и всегда. – Он сделал было движение, словно хотел похлопать писателя по плечу, но вовремя передумал и ограничился тем, что начертил рукой в воздухе непонятную фигуру. – И не беспокойся из-за нашего праздника, мы тебя заранее прощаем. Мы с Эммой прекрасно понимаем, что у такого известного человека бывает сотня неотложных дел. Правда ведь, радость моя?
Однако, прежде чем Эмма успела возразить ему, случился целый ряд очень странных событий. Экипаж, в котором сидела полнотелая дама с пекинесом, остановился рядом с ними, еще не покинув общего ряда, но тут лошади сильно занервничали и начали взбрыкивать. Почти в то же время Уэллс почувствовал, как необъяснимая тоска, сдавившая ему грудь, как по волшебству схлынула, и он почему-то стал опять искать взглядом человека, который прятался за спиной Мюррея, но тот был уже далеко и спешно заворачивал за угол, двигаясь неровной старческой походкой. Пекинес истошно залаял, и все до одной лошади будто заразились его волнением и начали ржать и бешено бить копытами, а возницы тщетно пытались успокоить их. Затем, прежде чем кто-то понял, что происходит, песик выпрыгнул из окошка экипажа и в панике, что характерно для животных его породы, кинулся под ноги лошадям. При этом он яростно тявкал, словно готов был куснуть любую кость, попавшуюся ему на пути. Хозяйка высунулась наружу и стала визжать и звать собаку, одновременно она старалась открыть дверцу, но безуспешно. Джейн сразу поняла, что обезумевший пекинес вот-вот исчезнет под копытами и будет безжалостно затоптан. Она решила удержать его.
Именно тогда многие увидели, как мужчина гигантского роста в широкополой шляпе, завернутый в длинный черный плащ, вынырнул из мрака в конце улицы. Загадочный незнакомец на несколько секунд замер под фонарем, но тотчас сорвался с места и со всех ног кинулся к зданию Оперы. Позднее свидетели рассказывали, что сцена произвела на них жуткое впечатление, поскольку великан несся с немыслимой скоростью, плащ зловеще реял у него за спиной, а в руке он держал необычную трость, на рукоятке которой кое-кому удалось разглядеть восьмиконечную звезду, и эта звезда волшебным образом сверкала. От топота тяжелых черных сапог с заклепками дрожала земля. Однако наши друзья, занятые спасением пекинеса, не замечали мужчины, пока тот вихрем не ворвался в середину их кружка. Уэллс получил такой сильный удар, что завертелся волчком, хотя и устоял на ногах. Слегка оглушенный, он тем не менее успел проследить взглядом за чужаком и увидел, как тот исчез за тем же углом, куда только что свернул старик.
Истошные крики заставили Уэллса обернуться, и его глазам предстала невероятная и ужасная сцена – она словно застыла в круглом пятне фонарного света, как в капле янтаря: Эмма с искаженным лицом, пышнотелая дама, вцепившаяся толстыми пальцами в оконную раму, вставшие на дыбы и словно изваянные из камня лошади, а на земле совсем рядом с их копытами – Джейн, его Джейн. Секунду – она длилась бесконечно – Уэллс смотрел на жену, которой грозила неминуемая смерть, так, будто разглядывал картину жестокого художника, и с таким чувством, будто зловещие детали полотна можно изучать как угодно долго, хоть всю жизнь. Но тут волна паники лишила его легкие воздуха, а тело – души, и сцена внезапно опять ожила. Но, прежде чем Уэллс успел что-то сделать, огромная тень метнулась к Джейн и выдернула ее из-под конских копыт – буквально за миг до трагедии.
Как только писатель заставил свои ноги слушаться, он подбежал к жене, Эмма последовала за ним. Джейн по-прежнему лежала на земле, но теперь ее закрывал своим телом Мюррей. Несколько мужчин схватили лошадей за поводья и пытались удержать подальше от этой пары, хотя, надо сказать, животные словно по мановению волшебной палочки вдруг утихли, как и пекинес, который, продемонстрировав всем свою храбрость, снова очутился в экипаже на руках у хозяйки. Уэллс и Эмма опустились на колени рядом с Джейн и Мюрреем, но все еще не пришли в себя от страха за них. Мюррей поднял голову, убедился, что опасность миновала, и встал, освободив Джейн от импровизированного щита, устроенного с помощью его тела. Джейн лежала с закрытыми глазами.
– Миссис Уэллс, Джейн… – прошептал он мягко. – С вами все в порядке?
Она робко кивнула, потом открыла глаза и поискала взглядом мужа.
– О Берти, я так испугалась… – с трудом выговорила она. – Лошади встали на дыбы, этот мужчина в плаще толкнул меня, я потеряла равновесие и упала прямо под… Боже, я думала, они меня…
– Забудь об этом, дорогая. Ты вне опасности.
Они, рыдая, обнялись, а рядом с ними точно так же обнялись Мюррей и Эмма. Толпа вокруг разразилась бурными аплодисментами. Поверх растрепанной головы Джейн Уэллс встретился глазами с Мюрреем, и тот улыбнулся ему.
– Чертов безумец, – пробормотал Уэллс. – Не знаю, как тебе это удается, но ты вечно оказываешься главным героем любого спектакля.
Мюррей, светясь счастьем, звонко расхохотался. Понемногу все четверо поднялись на ноги, им помогали лакеи, которые сразу стали на удивление усердными. Уэллс отряхнул одежду и краем уха слушал, как свидетели опасного происшествия благодарят миллионера, и тут же заметил, что Джейн делает ему едва заметный знак. Всего лишь легкий кивок и быстрый взгляд, но писатель прекрасно ее понял. Он фыркнул и повернулся к Мюррею:
– Вот ведь… Мне трудно найти нужные слова, чтобы поблагодарить тебя за твой поступок, поэтому прошу хотя бы об одном: воспользуйтесь с Эммой нашим экипажем, так как твой кучер, судя по всему, бросил вас на произвол судьбы… – Тут он почувствовал, как Джейн ткнула его в бок, чтобы он продолжал в том же духе. – Э-э… Позвольте, мы развезем вас по домам. И надеюсь, за время пути мне в голову придут более приличные случаю слова благодарности…
