Тут Уэллс набрал в грудь воздуха и… Что мне сказать вам, чего бы вы сами не знали, о несокрушимой потребности человека отстаивать самые ошибочные, устарелые и негодные из собственных убеждений, стоит кому-нибудь поставить их под сомнение! Я уверен, вы и сами не раз удивлялись себе, когда начинали с пеной у рта отстаивать нелепейшие принципы, в которые уже давно перестали верить, – и только потому, что кто-то усомнился в вашей способности их отстоять. Что ж, именно так и повел себя Уэллс. Но позвольте избавить вас от описания долгого и вязкого разговора, случившегося между ними, ведь обе стороны пускали в ход аргументы, вполне предсказуемые для каждого, кто внимательно следил за развитием этой истории. Скажем только, что Уэллс был как никогда красноречив, убедителен и беспощаден в выводах, а также категоричен в суждениях. Поэтому, когда до них донеслись крики Конан Дойла, который в тревоге отправился их искать, Мюррей вышел из комнаты, опять полный решимости как можно скорее искупить тяжкий грех, взятый на душу. Зато Уэллс шел выпятив грудь, он ликовал – во всяком случае, пока не осознал, что натворил.
Когда все собрались на площадке возле экипажей, чтобы двинуться ко второму дому, как было запланировано, миллионер подошел к Конан Дойлу, желая приступить к выполнению обещаний, данных Уэллсу.
– Я рад, что ты получил удовольствие от поездки, Артур, – сказал он с улыбкой и похлопал того по спине, а Конан Дойл не смог скрыть удивления перед столь неожиданной заботой Мюррея о его настроении. – А скажи, тебе не кажется, что легенда про Кэбеллов и их собаку могла бы стать великолепным сюжетом для романа?
– Пожалуй, – неохотно признал Конан Дойл.
– Я был уверен, что ты согласишься! – обрадовался Мюррей. – Ведь наши литературные вкусы настолько схожи…
– Да… Но в таком случае почему бы тебе самому не написать такой роман?
– Я написал бы… Да вот в чем закавыка: этот пес-призрак, о котором рассказывают местные жители, непременно должен иметь некое рациональное объяснение, а кто может лучше найти такое объяснение, чем поборник разума Шерлок Холмс? История, окрашенная в сверхъестественные тона, потребовала бы от лучшего на свете сыщика напряжения всех его способностей – к радости почитателей, не правда ли? Короче, Артур, хотя идея принадлежит мне, ты можешь пустить ее в дело. Я тебе ее дарю. Только ты с твоим огромным талантом сумеешь извлечь из легенды про собаку все, чем она богата. Правда, прежде тебе придется вытащить бедного Холмса из водопада, согласен? – Мюррей расхохотался и снова хлопнул писателя по спине. – И я уже объяснил, каким образом это лучше всего сделать.
– Да, помню. Но, как я уже сказал и как бы это тебя ни огорчало, Холмс покоится на дне Рейхенбахского водопада, куда он свалился вместе с профессором Мориарти, из чьих объятий не смог вырваться, поскольку не владел ни приемами джиу-джитсу, ни…
– Понятно, понятно, все это замечательно… – пробормотал Мюррей, уже не слушая Конан Дойла, так как заметил, что Эмма ждет его в “мерседесе”.
Девушка устроилась на водительском сиденье и делала вид, что крутит руль. Мюррею стало трудно дышать. Она была так красива, так верила ему, а он собирался ее огорчить…
– Монтгомери! – взревел Уэллс рядом. – Ты меня слышишь?
– Что? – захлопал глазами Мюррей.
– Я спрашиваю: куда подевался твой кучер?
Несколько смущенный, миллионер огляделся:
– А… наверное, где-нибудь здесь. В конце концов, в его годы ему далеко не уйти…
– Наверное, вернулся в свою камеру в Принстаун… – съязвил Джордж.
Мюррей вздохнул:
– Будь он неладен! Пойду поищу. Только ничего больше не говори, Джордж! Предупреждаю, я в скверном настроении.
Уэллс фыркнул и сел в экипаж, где его уже ждали Конан Дойл и обе дамы.
– Не понимаю, дорогой, почему ты так упрямишься? – обратилась к ирландцу Джин. – Монтгомери дал тебе великолепную идею.
– Ты думаешь? А я не вижу в ней ничего особенного.
– О, это было бы так замечательно… Новое приключение Шерлока Холмса! – воскликнула Джин восторженно. – И ты мог бы назвать рассказ… “Заколдованный пес”.
– Давай оставим эту тему… К тому же название просто ужасное.
– Хорошо, тогда… “Собака с пустоши”?
– Прошу тебя, Джин, довольно…
– “Легавый идет за легавой”? – предложил Уэллс.
– Очень остроумно, – съязвил Артур. – Очень остроумно.
– “Собака Кэбеллов”, – предложила Джейн.
Конан Дойл сдался и какое-то время обдумывал последнее предложение.
– Гм… “Собака Кэбеллов” – не так уж и плохо. Собака…
– Баскервиль! – раздался громовой голос Мюррея, от которого сидящие в экипаже вздрогнули.
– Так что там с ним случилось, разрази его гром? – крикнул Уэллс в окошко.
– Баскервиль! – снова прогромыхал Мюррей, как будто кучер находился в нескольких километрах оттуда, но тут старик вынырнул из-за угла. – Проклятье, Баскервиль! – взревел Мюррей. – Где вас черти носят?
Уэллс с неприязнью наблюдал, как старик неуклюжей рысцой спешил к экипажу, не переставая бросать быстрые взгляды на пустошь. “Господи, – подумал писатель, – неужели только мне одному кажется, будто старик что-то скрывает?” Однако в любом случае после нелепого разговора, который у них с Мюрреем произошел в кладовой, странности кучера волновали его меньше всего остального. Страшно недовольный собой, он развалился на сиденье, в то время как кучер залез на козлы, проявив прыть, какую в нем трудно было заподозрить. Женщины завели неспешный разговор о последних модных журналах, доставленных из Парижа, и Конан Дойл закрыл глаза. Уэллс задался вопросом, не размышляет ли тот о предложении Мюррея воскресить Шерлока Холмса, хотя, пожалуй, он лишь пытается привести свою душу в согласие с теми энергиями, которые бурлят в этих местах. Джордж опять вздохнул и стал смотреть в окошко, подводя первые итоги поездки. Все складывалось плохо, все. Но, по крайней мере, ему не пришлось столкнуться с человеком-невидимкой, сказал он себе в виде невеселого утешения.
После того как экипаж тронулся, Мюррей набрал полную грудь воздуха и, нацепив строгую улыбку, повернулся, чтобы идти к автомобилю, где его ждала Эмма.
– Стойте-ка, мистер Гилмор! – погрозила пальчиком девушка. – Вы сядете на место рядом с водительским, поскольку я имею удовольствие сообщить вам, что будущая миссис Гилмор возлагает на себя обязанность управлять этим зверем, пока мы не доедем до следующего дома.
– Об этом не может быть и речи, Эмма, – испуганно возразил Мюррей. – Это тебе не прогулка по парку в легком кабриолете. Автомобилем очень трудно управлять и очень опасно…
– Ты не веришь, что я смогу? Так знай: все, что я захочу, получится у меня не хуже, чем у тебя, и даже лучше.
– Я никогда в этом не сомневался, дорогая. На самом деле я просто уверен в этом как ни в чем другом. Но вождение… э-э… неподходящее занятие для дамы.
