– Подожди, Артур! – подал голос Мюррей. – Думаю, нам будет маловато пары шпаг. – Он подошел к одной из стен, снял с нее огромную железную булаву и церемонно вручил товарищу. – Судя по всему, она просто ждала тебя. Кроме того, как я понял, ты у нас слывешь великим бэтсменом
[32], так ведь?
Писатель повесил шпагу на пояс, двумя руками взял булаву и с довольным видом прикинул ее на вес.
– Это фантастическое оружие, оно и вправду достойно благородного рыцаря! – заявил он. – А что выберешь ты, Гиллиам?
Мюррей обернулся. В руках он держал арбалет, заряженный стрелой еще со дня их первой поездки сюда, когда Конан Дойл демонстрировал им сложности его устройства.
– Вынужден признаться, что сам я никогда не считал себя таким уж благородным человеком, – объяснил он с кривой ухмылкой.
Артур поднимался по лестнице первым. Кровавый след даже в полумраке был хорошо виден на белых ступенях. Миллионер не отставал от него ни на шаг, на ходу засовывая за пояс запасную стрелу. Он схватил ее со стены после минутного колебания, ведь две стрелы – лучше, чем одна, однако, вспомнив урок Конан Дойла, искренне понадеялся, что ему не придется его перезаряжать. На какой-то ступеньке они нашли шпильку Джейн. Писатель нагнулся и бережно взял ее за кончик. Он сразу заметил, что шпилька тяжелее обычного, и медленно провел пальцем от конца до конца, где подушечка пальца наткнулась на что-то мягкое и вязкое. Конан Дойл скривился от отвращения:
– Боже, кажется, на шпильку насажен его глаз… Пусть меня повесят, но я не понимаю, что тут все-таки происходит.
Он брезгливо бросил шпильку обратно на ступеньку и снова зашагал вверх. Мюррей постарался не наступить на нее.
– Ну, если уж ты, известный специалист по таким делам, ничего не понимаешь… Наверное, надо было порасспросить твоего настоящего медиума, не зря же ты приволок его из Африки! – предложил он с деланным энтузиазмом. – Как ты его потом назвал? А, Вуди! Хотя, согласись, Вуди звучит не так эффектно, как Великий Амонка.
Конан Дойл шел, сосредоточив внимание на блестящих рубиновых каплях, которые подобно отвратительным цветам вырастали неведомо откуда. Он тщательно осматривал каждую ступеньку, опасаясь, как бы человек-невидимка вдруг куда-нибудь не свернул или не двинулся той же дорогой назад.
– Вряд ли сейчас самый подходящий момент для разговора на эту тему, Гиллиам, – отмахнулся он.
– Не спорю, но не исключено, что у нас уже не будет другого момента, более подходящего, дорогой Артур, – сказал Мюррей, который принимался целиться из своего арбалета в любую мелькнувшую впереди тень. – И я не хочу умереть, не узнав, откуда ты притащил этого несчастного и, главное, как, дьявол его забери, он узнал прозвище Эммы.
– Это мой секретарь.
– Что?!
– Не кричи! – шепотом приказал ему писатель. – Вуди – мой секретарь. Нет никакого Великого Анкомы. Мы с Джорджем придумали всю эту историю… – Конан Дойл давал объяснения, продолжая подниматься и не оборачиваясь, а потому не видел изумленного лица Мюррея. – Что касается прозвища… Понимаешь, когда мы были у тебя в гостях, ну, в тот день, когда я впервые заговорил с тобой про медиума, Джордж на несколько минут отлучился из гостиной. Правда, ты был в таком жалком состоянии, что вряд ли помнишь подробности. Он заглянул к тебе в кабинет и посмотрел, не найдется ли там чего, что мы сможем использовать в наших целях. В одном из ящиков обнаружилась твоя переписка с Эммой, и он украл несколько писем. Оттуда и узнал про ваши прозвища… мистер Все Могу.
Пока они шли, Мюррей пытался из многих вопросов, бурливших у него в голове, выбрать самый важный.
– Но какого дьявола вам понадобилось устраивать этот дурацкий спиритический сеанс? – спросил он наконец.
– Чтобы ты не наложил на себя руки. Джордж не знал, как еще можно этому помешать… Он чувствовал себя виноватым в смерти Эммы. Ведь он посоветовал тебе откровенно с ней объясниться, помнишь? По его убеждению, только так твоя совесть успокоилась бы.
– Надо же, какой заботливый!
– Он сказал мне, что для твоего спасения нужно устроить ваш разговор с Эммой на спиритическом сеансе. Я, естественно, сперва подумал о настоящем сеансе, но ошибся. Джордж хотел устроить ваш разговор, но так, чтобы не было ни малейшего риска. Чтобы все проходило под его полным контролем: медиум, ответы Эммы, потом ее прощение… Короче, все. По его замыслу, Эмма велела бы тебе продолжать жить и даже постараться быть счастливым… – Конан Дойл с легкой улыбкой покачал головой. – Право, до сих пор не пойму, как ему удалось уговорить меня участвовать в этом спектакле, ведь я всегда как бешеный боролся именно с такими фокусами… Но в конце концов я вроде бы даже стал получать от нашей затеи удовольствие! Согласись, мы состряпали вполне правдоподобную историю: неведомый миру медиум, рука судьбы…
– Но я видел Эмму в саду! – перебил его Мюррей.
– А, ты про это… – сказал Конан Дойл и, наморщив лоб, остановился, чтобы как следует изучить кровавый след. – Эмма в саду… тоже наших рук дело… Это была мисс Лекки, она любезно согласилась помочь нам. С помощью твоих слуг мы добыли платье Эммы и один из ее зонтиков… Ничего лучше нам в голову не пришло. Мы ведь были в полном отчаянии! Дни шли, а ты все никак не соглашался на сеанс с Великим Анкомой…
– То есть, когда ты предложил мне выпрыгнуть в окно… – задумчиво произнес Мюррей, – на самом деле тебе просто надо было, чтобы я увидел мисс Лекки.
– Элементарно, дорогой Гиллиам.
– Дьявол… Ну а если бы я ее не увидел?!
– Ее нельзя было не увидеть. Кроме того, я знал, что ты не прыгнешь.
– Дьявол… – опять повторил Мюррей.
Когда они поднялись на второй этаж, Конан Дойл снова всмотрелся в капли на полу.
– След ведет в правое крыло, – объявил он и мотнул подбородком в сторону длинного коридора, конец которого терялся во мраке.
– Из этого коридора ему деваться некуда… – пробормотал Мюррей с отсутствующим видом. – Все комнаты заперты на ключ, кроме той, где хранятся мешки с гипсом и рабочие инструменты.
– Тогда поймать его будет просто, – ответил Конан Дойл. – Хотя нам бы не помешало чуть больше… азарта.
Он достал из кармана коробочку с таблетками кокаина, на крышке которой были изображены два счастливых играющих ребенка. Одну он предложил Мюррею, но тот не раздумывая отказался:
– Спасибо, Артур, во мне столько злобы, что других средств не понадобится.
– Как хочешь, – пожал плечами писатель. Потом взял таблетку, сунул коробочку в карман и лихо вскинул вверх свою булаву. – Ну, а теперь пошли ловить этого сукина сына!
Миллионер остановил его, схватив за руку:
– Погоди минутку, Артур… Насколько я понимаю, невидимый мерзавец не может быть участником вашего милого спектакля. – Некоторое время он раздумывал над тем, что сам же сейчас сказал. – Нет, конечно же нет. Погубить несчастного Баскервиля – это слишком даже для вас. Но… – Он посмотрел писателю в глаза. – А зеркало?
