– Артур! – крикнул он, преодолевая кашель. – Артур!
Он повторял его имя, пока не начал задыхаться. Миллионер порылся в кармане, вытащил платок и закрыл нос и рот, стараясь одолеть слабость и тошноту. Ему хотелось плакать. Этого не может быть, нет, Конан Дойл не погиб… Из последних сил он еще раз крикнул, чувствуя, как легкие обугливаются, а затем распадаются на тысячи раскаленных частичек. Никто не отозвался. Слышны были только жадный рев пламени, дикий гул и треск, словно страшное чудовище перемалывало своими челюстями целую планету. Внезапно в нескольких метрах от него – где-то между карнизом и лестницей – раздался знакомый смешок.
– Что ж, выходит, твоему другу пришел конец… – произнес голос, пропитанный злобной радостью. – Значит, нас осталось двое – ты и я. И тебе не дано меня увидеть… Ну, так кто из нас теперь охотник, а кто жертва? – Вновь послышался безумный хохот, и миллионер подумал, что, если смех не прекратится, невидимка заразит его своим безумием. – Я Невидимая Смерть, глупец! И я предупреждал: все вы умрете…
– Будь ты проклят! – крикнул Мюррей. Он прицелился из арбалета в ту сторону, откуда шел голос, но выстрелить не решался. Он знал, что, если промахнется, вторую стрелу вставить не успеет.
Смех угас так же внезапно, как и возник. Гиллиам колебался, нервно целясь то туда, то сюда. Он старался удержать кашель. Слезы катились у него по щекам и мгновенно высыхали. Никак нельзя было определить, стоит человек-невидимка по-прежнему там же, отступил назад или, наоборот, приблизился на расстояние вытянутой руки. Не знал Мюррей и того, продолжает ли у невидимки кровоточить рана, поскольку пол был засыпан пеплом, к тому же там остались следы и его собственной крови. Он подумал, что лучше всего целиться пониже, туда, где вроде бы должны находиться ноги врага, если тот стоит за перилами балкона с внешней стороны, над самым провалом, и сейчас бесшумно движется к нему, ставя невидимые ноги между балясинами? Как только он дойдет до Мюррея, врагу останется лишь толкнуть его, и он рухнет вниз вместе со своим несуразным оружием.
Мюррей поскорее поставил ногу между двух балясин и начал яростно размахивать арбалетом. Однако сил у него оставалось маловато, а роковой удар мог последовать в любой миг. И тогда он потеряет равновесие и полетит прямо в огонь. Гиллиам содрогнулся – ему не хотелось умирать, во всяком случае сейчас, когда выяснилось, что Эмма жива, находится на каком-то потайном уровне реальности и осталось лишь выяснить, каким образом можно туда попасть.
– Где ты, трус? – крикнул он, продолжая размахивать арбалетом. – Давай, скажи еще что-нибудь! Очень уж хочется услышать твой мерзкий голос!
Мюррей огляделся, но ничего не увидел. Даже если невидимка наглотался дыма и дым накопился в его дыхательных органах, как описано в романе Уэллса, различить это в густой пелене, затянувшей все вокруг, будет немыслимо. Что еще могло выдать местонахождение врага? Пепел и сажа, осевшие у него на ногах? Нет. Будь он покрыт ими хоть с ног до головы, он стал бы похож еще на одну тень среди тысячи других теней, мелькавших на галерее. Обнаружить его станет возможно только в том случае, если он будет покрыт слоем чего-то, отражающего свет, – вроде снега или воды…
И тотчас у Мюррея появилась слабая надежда: он вспомнил про мешки с гипсом, которые хранились в кладовке, первой комнате по коридору. Да, именно гипс и был ему нужен. Только бы добраться до мешков… Но как до них доберешься? Ведь если он сделает хотя бы шаг и ослабит внимание, невидимка сразу столкнет его вниз. Однако тут случилась очень странная вещь. В мозгу у него всплыло одно слово, вернее даже не всплыло, а вторглось извне, из мест, не подвластных его сознанию: “Рейхенбах”.
Мюррей впился взглядом в коридор и вдруг увидел расплывчатую фигуру. Человек бежал, неся на спине что-то большое. Сперва он не понял, кто это, но, когда фигура достигла края провала, Мюррей узнал Конан Дойла. После быстрого бега тот по инерции пару раз повернулся вокруг своей оси, затем поднял над головой мешок и швырнул вперед. Это был мешок с гипсом. И прежде чем миллионер успел понять замысел Артура, его руки сами собой подняли арбалет и пустили стрелу в мешок. Тотчас последовал бесшумный взрыв, и белое облако расплылось во все стороны. Конан Дойл, которому после броска так и не удалось обрести равновесие, сорвался вниз и только в самый последний миг схватился обеими руками за крайнюю доску.
– Артур! – крикнул Мюррей.
– Смотри в оба, Гиллиам! Ты должен увидеть его! – приказал писатель, ноги которого судорожно дергались в поисках опоры.
Мюррей напряг зрение и огляделся по сторонам. И сразу увидел. Гипс, как снег, медленно падал сверху и уже начал оседать на невидимке, обрисовав голову, часть плеч и всю пока еще нечеткую, но безусловно человеческую фигуру… Незнакомец, как и следовало ожидать, находился всего в нескольких метрах от Мюррея и стоял с внешней стороны перил. Значит, все это время он старался держаться на таком расстоянии, чтобы взмахи арбалета не скинули его в провал.
Что ж, теперь злодей стал видимым и как крыса пятился назад вдоль перил. Еще немного – и он доберется до лестницы, по которой ему не составит труда убежать. Мюррей глянул на арбалет. Отсюда ему были отлично видны как лестница, так и почти весь холл. Он поискал взглядом Конан Дойла и убедился, что писатель еще какое-то время продержится, Мюррей начал натягивать тетиву. Артур уверял, что арбалетная стрела обладает куда большей силой, чем стрела любого лука, да и промахнуться при выстреле из арбалета практически невозможно. Это придало миллионеру уверенности. Он поставил ногу в железное стремя и стал изо всех сил медленно тянуть тетиву. Краем глаза миллионер следил за невидимкой, а тот уже перебрался через трещину, отделявшую карниз от лестницы, и готов был кинуться вниз. Теперь, сделавшись видимым, он счел за лучшее спастись бегством.
Но тут, к удивлению Мюррея, враг остановился и глянул на Конан Дойла, все еще висевшего над провалом. Потом, словно забыв про лестницу, повернул назад. Мюррей в ужасе следил за ним. Он понял, что тот в порыве злобы и ненависти решил расправиться с писателем, прежде чем уйдет со сцены.
Гиллиам выругался. Опередить невидимку и прийти на помощь другу он бы никак не успел. Выход был один: как можно быстрее зарядить арбалет и выстрелить. С гортанным ревом, оскалив зубы и чувствуя, как шея становится каменной, он дернул тетиву вертикально вверх. Острая боль пробежала у него по спине – до самого затылка, словно спинной мозг тоже превратился в натянутую до звона тетиву. Крошечные огоньки заплясали у Мюррея перед глазами, но он не сдался. Тетива выдвинулась на несколько сантиметров, потом еще на несколько. Оставалось совсем немного, чтобы…
Силуэт невидимки вырисовывался все более отчетливо, по мере того как гипс плотным слоем покрывал его фигуру. Чувствуя отчаяние и бессилие, Мюррей видел, что Злодей остановился перед Конан Дойлом и начал покачивать мучнисто-белой головой, отыскивая что-то на полу. Потом нагнулся, взял в свои бестелесные руки большой камень и поднял над головой. Затем с яростью обрушил камень на левую руку писателя, который взвыл и отцепил руку от края доски. Невидимка с безумным смехом схватил другой камень. Рот его напоминал дыру в накинутой на голову белой простыне. И в этот миг тетива легла под прижимную скобу. Мюррей поднял арбалет, прицелился и выстрелил, прежде чем Злодей успел нанести второй удар.
